Тот ещё подарочек
Шрифт:
В таком виде янару точно никто не узнает, а она может спокойно передвигаться по станции. Стемп даже документы для неё сделал к этому образу. Зачем? Он сам себе с трудом мог дать ответ, ведь виной всему его надежда, безнадёжная надежда, что, возможно, однажды янара решится на побег, не на такой, как сейчас, а настоящий. Остан даже не догадывался, к чему его друг готовил юную янару. Но если ей понадобится помощь, Стемп был уверен — она придёт к нему.
Конечно же, это не стояло целью у телохранителя, но вдруг…
Напряжённый взгляд дворецкого вернул из мира грёз. Улыбка померкла на губах Мартана. Как бы он ни хорохорился и о чем бы ни мечтал, но перед ним сидел настоящий претендент на звание фаворита Марии. Тот, кто может стать первым и единственным в её жизни мужчиной.
Стемп опустил взгляд,
— Приготовиться к стыковке со станцией “Астрея”. Всем занять свои места и пристегнуться ремнями безопасности, — раздался голос Остана.
Мартан по привычке поднялся, что бы проверить ремни янары, но Гри его опередил, чуть толкнул плечом, дав понять, что бы не лез. Мария улыбнулась Бурелю и заверила, что всё нормально. Стемп еле уберёг зубы от крошения, до того сильно их сжал. Прихвостень шияматы, кажется, о чём-то догадался. Это могло стать проблемой и той самой причиной, по которой появится шанс врезать ему, о чём так давно мечтал Мартан. Сев на место, Стемп спокойно пристегнулся и, взглянув на янару, поймал её улыбку, подарив ответную. Сокровище Новомана — вот кем была юная Мария. Роковая женщина Мартана. Он знал об этом и давно готов принять свою судьбу. Ради её улыбки и жизни не жалко, лишь бы она всегда была счастлива.
Мария
Предложение Стемпа мне весьма понравилось. Ведь и вправду, замаскировавшись под землянку, я с девчонками могла спокойно исследовать станцию, заглянуть туда, куда манаукцам путь заказан. Как бы не трезвонили по всей галактике о равенстве рас, но ни для кого не секрет, что мало есть желающих что-либо менять в этом мире. До сих пор земляне ненавидят манаукцев за то, что мы лучше их и удачливее. И никому из них невдомёк, чего нам стоит сдерживать себя настоящих. Ни нонарцы, ни унжирцы и уж тем более земляне не прилагают столько усилий, чтобы повзрослеть. Гормональный бунт у нас проходит слишком бурно. Я сама с ужасом вспоминаю период нестабильности, когда могла взорваться на пустом месте, потому что казалось, что меня никто не понимает, никто не слушает, и вся моя жизнь сплошное разочарование. Порой ощущала себя ошибкой природы, думая о том, что лучше бы мне не рождаться. Каких только гадостей я тогда не говорила отцу и бабушке. От мамы меня тогда отлучили, отправив на Шиянар. И именно нехватка материнской любви меня словно вернула в реальность. Как бы бабушка Желиана ни старалась меня задобрить щедрыми подарками, но именно бабушке Оксане получилось своими неспешными разговорами по коммуникатору вытащить меня из депрессии.
Она мне всегда больше нравилась, и я даже не знала чем. Во-первых, она была землянкой и жила достаточно далеко, что бы к ней слетать в гости. Прилетала в основном она, причём раз в год. Во-вторых, с бабушкой Желианой они не сошлись характерами, точнее, бабушка Оксана и рада бы пообщаться, да только бабушка Желиана птица высокого полёта и недосуг ей тратить время на пустые разговоры о кулинарии. В общем, все знали, что бабуля не умела готовить, в отличие от бабы Оксаны. В-третьих, бабушка Оксана боялась бабушки Желианы. Она вообще опасалась манаукцев, но при этом упрямо летала на Новоман, правда, отказывалась переселиться. И причина была не в этом страхе, а в том, что стоило ей прилететь к нам в гости, как тут же появлялась бабушка Желиана, и начинался форменный бардак. Ревность шияматы порой зашкаливала, хотя бабушка Оксана не претендовала на любовь зятя, который относился к ней со всей душой. Он любил тёщу и даже тайком называл её мамой. Именно этого и боялась шиямата. Бабуля не могла допустить подобного. У моего отца одна мать, и это она.
Всё же в чём-то все взрослые оставались детьми. И глядя на нашу семью со стороны, я прекрасно понимала, что люблю всех: и бабушку Желиану с её гиперраздутой любовью, и бабушку Оксану с её тихой грустью в глазах и мягкой улыбкой, и маму с её добрым и открытым характером, и папу, потому что он самый лучший во Вселенной.
Но как бы я ни относилась к ним, я прекрасно понимала, что у них своя жизнь, а у меня своя. И если меня
Пробелы насчёт жизненных устоев землян у меня были колоссальные. Отец твердил одно: верить мужчинам-землянам нельзя, да и женщинам тоже, а наша мама уникум, подарок звёзд для отца. Из вечного ворчания бабули Желианы выходило, что теми звёздами оказалась она, и до сих пор простить себе ту оплошность не могла. При этом она умудрялась любить меня. Противоречивая шиямата, наверное, сама не осознавала, насколько странны её слова. Бабушка Оксана вечно упоминала Бога, который свёл моих родителей, и почему-то при этом усердно крестилась. Лишь совсем недавно мне всё же удалось выведать у мамы правду. Её обманул капитан звездолёта, на котором она работала поваром, предложив ей выйти замуж, правда, не уточнил за кого. Тихо шепча на ухо, что бы папа не услышал, она призналась, что до встречи с отцом тот капитан ей нравился, и она подумала, что он решился сделать ей предложение руки и сердца, а на деле откровенно заставил её подписать брачный контракт с папой.
Вот так и свела их судьба. Вспыхнула любовь и родилась я. Красивая сказка, которую хотелось бы повторить. Глядя на счастливых родителей, я мечтала о настоящих чувствах. Жаль, что всё не так просто. Что прежде, чем обрести счастье, маме пришлось пережить предательство и разочарование. Вот поэтому я солидарна с отцом, что землянам веры нет. И влюблённость в Дикарта у меня к тому времени прошла. Манаукцы в вопросах любви честнее. Папа как увидел маму, так и всё, пропал для всех других женщин. Романтика! Спросила у мамы про капитана, что же с ним стало потом, всё же обманул, обидел, наверное, локти потом грыз, упустив такую шикарную женщину. Ответ меня впечатлил. Оказывается, если бы мама не вышла замуж и не покинула звездолёт, то могла погибнуть с другими членами экипажа. Там какой-то несчастный случай произошёл, и мама очень переживала, конечно же, за всех бывших коллег и говорить об этом не желала. Мама вообще вяло рассказывала мне о своей жизни до встречи с отцом. Всё как-то невнятно, непонятно. Поэтому представление о жизни простых землян оставалось для меня туманным.
А вот про унжирцев и нонарцев, мне кажется, я знала практически всё. Папа нанял лучших преподавателей, которые по полочкам разложили мне мироустройство этих рас, лишь слегка коснувшись Земной Федерации. То есть я знала в лицо каждого правителя, их окружение, пристрастия и привычки, правила этикета и слабые стороны, всё, что могло мне помочь на переговорах. Но мне хотелось узнать настоящую жизнь, ту, что спряталась за словом “народ”. Я хотела узнать ради кого должна жертвовать своей личной жизнью, ради чего должна сложить на алтарь мира и спокойствия Союза свои мечты и саму себя. Ведь по сути нас, манаукцев, никто не любил, все только боялись и по — настоящему не воспринимали всерьёз, считали агрессорами, способными захватить всю Галактику.
Тут мой взгляд упал на обзорный экран, который приближающаяся станция затопила своим покатым боком практически полностью. Синие пластины обшивки, подсвеченные габаритными лампами станции, показались такими ненадёжными, что на миг во мне проснулась паника. Только сейчас сообразила, что скоро окажусь в весьма зыбком, устаревшем космическом аппарате, которому столько лет, что жутко представить. «Астрея» чуть ли не одна из первых станций, подаренных унжирцами беженцам с Земли.
Наверное, мой страх отразился на лице, потому что тёплая ладонь Гри сжала мою руку.