Тот, кто был равен богам
Шрифт:
Олмаата оставили на попечение гражданских эльфов, и его мгновенно окружили сердобольные iads, вооружившись чистыми тряпицами и целебной мазью, появившейся словно бы из ниоткуда. Впервые с тех пор, как он покинул Гардарин вместе с Джаринном и Лориусом, Катиетт увидела у него на лице улыбку, которая коснулась и глаз.
— Граф, Меррат, Пакиир, Фалин. — Четверка ТайГетен подбежала к ней. — Мы должны действовать быстро. Нам еще повезло, потому что дождь не начнется раньше чем через час или два. Во всяком случае, до рассвета его можно не опасаться. Я хочу, чтобы вы отобрали добровольцев среди
— Кроме того, я хочу, чтобы рабочие группы удалили растительность из бараков, пригодных для обитания, и, было бы прекрасно, с навеса над бивуаком. Если нам удастся очистить его и он не рухнет, под ним можно будет разместить множество беженцев.
— Остальные тем временем пусть собирают все, что годится в пищу. Инисс свидетель, нам понадобится помощь Биита, чтобы обеспечить сносное пропитание. Итак, ягоды, корешки, травы. И не только для еды, но и для приготовления снадобий. Давайте не будем наивными. Мы привели сюда эльфов, которым неизбежно грозят укусы, расчесывания ран, заражения и инфекции. Нам понадобится масса жизненно важных лекарств. То есть минимум — чайное дерево, зверобой, вербена и лабруска.
— Пусть кто-нибудь спустится к реке. У нас с собой есть копья. Если привязать к ним виноградную лозу, можно удить рыбу. Кроме того, нам нужны силки. Да хранит меня Туал, что я вам рассказываю, если вы и без меня все знаете? Ловите любую живность, какая вам попадется, и чем больше, тем лучше. Обучайте всех, кого сочтете нужным. Нельзя, чтобы сверху и издали были заметны дым и огонь в лагере, поэтому учите своих подопечных тому, как разводить бездымные костры и складывать печи из камней, глины и всего прочего. Пусть обыватели активно участвуют в обустройстве собственного быта. Если позволить им сидеть без дела, то они моментально впадут в отчаяние, и тогда нам с ними не справиться. Вдохновляйтесь и выживайте, как сказал бы Такаар. Ултан находится от нас всего в трех милях. Нам не нужны незваные гости, и мы не должны привлечь к себе ничьего внимания.
— Есть вопросы?
Меррат коротко рассмеялась.
— Нет, мы все поняли. А тебе остается лишь вести разговоры, правильно?
— Какие еще разговоры?
Меррат с самым невинным видом развела руками.
— О том, как выжить в тропическом лесу, естественно. Какая жалость, что у тебя нет с собой шкур, раковин и маскировочной раскраски, верно?
Катиетт поджала губы и одарила Меррат гневным взглядом, хотя в глубине ее глаз плясали смешинки.
— А тебе, Меррат, вместе с твоим отрядом я поручаю самую ответственную работу в лагере.
Веселость Меррат мгновенно испарилась.
— Можно не спрашивать, какую именно, не так ли?
Катиетт покачала головой.
— Да, но я все равно приказываю тебе спросить.
Меррат рассмеялась.
— Мой архонт Катиетт, командир ТайГетен. И какая же работа самая ответственная в лагере?
— Уборные, — ответила Катиетт. — Отхожие места для трех тысяч эльфов, непривычных к грубой пище, жаре и дождю. Кстати, я буду особо пристально контролировать выполнение этого задания. Тебе повезло, ты не находишь? Прости, Меррат, я не расслышала.
— Я сказала, что да пребудет со мной благословение Инисса.
— И не только его, моя
Пелин так и не сумела убедить братьев подняться наверх. Но, как оказалось, в этом не было особой необходимости. Если на Силдаан и можно было в чем-то положиться, так это на ее пунктуальность. Небо оставалось девственно чистым. Солнце во всей своей сверкающей красе поднялось над высокими шпилями Гардарина и загнало тени глубоко под деревья в парке.
Но в нижней части города, там, где располагалась гавань, в кварталах, облюбованных сефанами и орранами, которым удалось достичь некого подобия перемирия, небо оставалось чистым недолго. Там шел дождь, роняя прозрачные, крупные и ужасающие в своей красоте капли темно-желтого цвета. Слезы Гиал падали настолько густо и обильно, что походили на столбы, подпирающие небосвод.
Небо было расчерчено огненными хвостами коричневых и зеленых шаров, которые попадали в крыши или исчезали из виду. Их столкновения с землей сопровождались гулкими взрывами. Дождь из шаровых молний воспламенял все на своем пути. Очень быстро огнем оказались охвачены районы Харбор-Сайд и Солт. Небо начало затягиваться черным дымом пожаров.
Пелин встала и подошла к окну, чтобы лучше видеть. Затем они все трое, пусть и с опозданием, но вышли на балкон, ужаснувшись представшей их взорам картине. Пелин показалось, что она слышит крики и лязг оружия. Впрочем, полной уверенности у нее не было, зато она точно знала, что чувствует.
Инисс отвернулся от них. Туал удалился в свою лесную цитадель. Шорту придется настежь распахнуть свои объятия, чтобы принять все души, устремившиеся к нему. В старинном городе эльфов правили бал люди и магия. Пелин смотрела, как вздымаются и опадают их заклинания. Она чувствовала на коже жар огня и холод льда.
Она испытывала такой ужас, что он прошел сквозь нее и вернулся в прошлое. Он заморозил души предков в чертогах мертвых. Он приковал ее к месту, не давая пошевелиться. Она уже не обращала внимания на то, что ее накидка вновь распахнулась, или что ее бывшие стражники замерли по обе стороны от нее. Уже не как конвоиры, а как гвардейцы Аль-Аринаар плечом к плечу со своим архонтом.
В глазах Пелин отражалось бушующее пламя. Она стояла, глядя, как потемнело небо, и с неба обрушился первый настоящий дождь, а на улицах зазвучал топот ног эльфов, бросившихся бежать, куда глаза глядят. А потом она отвернулась от деяний бездушной силы, подминающей под себя ее город, и взглянула прямо в ошеломленные глаза Тулана.
— Ну, ты все еще полагаешь, что должен отдать меня на поругание всем мужчинам туали в Исанденете, или, может быть, ты все-таки найдешь мне какую-нибудь одежду и меч?
Перед самым рассветом Катиетт и ее ТайГетен собрались на северной окраине лагеря, словно почуяв надвигающуюся угрозу. Нюх на опасность, говорил Такаар — вот то, что по-настоящему отличает воина ТайГетен от обычного эльфа. Катиетт позволила себе не согласиться с ним, полагая быстроту и тренированную реакцию своими главными преимуществами.
Но, кто бы из них ни был прав, сейчас ими овладело одно и то же чувство. Утро обещало быть великолепным, но это ощущение было обманчивым. И, хотя небо наливалось прозрачной синевой, которую постепенно пятнали облака, в воздухе повис едкий приторный запах. Калайус пах бедой.