Тот, кто придет за тобой
Шрифт:
– Да. Только не сейчас. – Катя положила ему руку на плечо. – Ночь – не самое лучшее время выяснять родственные отношения. К тому же не забывайте, ваш дядя – профессионал и блестящий адвокат, а у нас против него по поводу этого их преступного сговора фактически нет доказательств, потому что все они уже мертвы, все свидетели, и убийца, и тот, кого они оговорили... И потом, нам сейчас гораздо важнее узнать, кто же их убивает.
– Кто же их убивает, – повторил Чалов.
– Здесь Глотов и Гермес, наши их привезли. Это точно его я сегодня
– Это же отсрочка. Вы даете мне отсрочку, вы жалеете меня, добрая. – Чалов усмехнулся.
Что-то болезненное и нежное сквозило в этой усмешке. Но уже через пять минут Катя убедилась, что это лишь минутная слабость.
Ночной мотылек, залетевший с улицы на свет яркой лампы, что направляют при допросе в лицо задержанным.
Глава 37
«ДРУЖИМ С АПТЕКОЙ»
– Вы слышите меня? Слышишь меня или нет?! Хорош прикидываться, я сказал! Колите ему еще одну дозу!
– И так уже вкололи сколько... Мы не знаем, что они принимали, и до тех пор, пока не будут готовы анализы крови...
– Плевал я на анализы! Колите ему! У нас времени нет, и так всю ночь с ним валандаемся. Я должен его допросить.
– Но превышение дозы может быть для него опасно...
– Колите, доктор, не рассуждайте! Пусть хоть на десять минут очухается.
Катя стояла в коридоре ясногорского ИВС перед распахнутой дверью следственной комнаты, где врач из наркологического диспансера, поднятый Чаловым среди ночи, и помогавшие ему опера пытались привести в чувство Гермеса.
Чалов порой срывался и орал на весь изолятор. Дежурившие сотрудники ИВС с неодобрением молча за всем наблюдали, но никто не хотел связываться с прокурорским – себе дороже.
Катя... сцена в следственном кабинете разворачивалась малоприятная, и надо было вмешаться, но Чалов... совсем недавно такой растерянный и подавленный, сейчас... он просто огрызнулся: «А вы как думали? Чистенькими все хотите быть? Мне нужно, чтобы этот красавчик заговорил!»
И Катя... вот так, наверное, и проявляется то самое малодушие, о котором упоминал мудрый хитрый адвокат Ведищев. У каждого оно свое...
Я ведь сама настояла на том, чтобы он сначала допросил Гермеса. Вот он и старается, из кожи вон лезет его допросить...
После укола Гермес застонал и начал ерзать на стуле, но прошло еще, наверное, долгих четверть часа, прежде чем он открыл глаза и мутным взором оглядел унылые стены изолятора.
Красота поблекла...
Запах рвоты все перебил...
– Где я?
– Догадайся. Что в больнице делал?
– В к-какой б-больнице?
– В здешней. Вечером.
– А, вечером...
– Когда там женщину зарезали.
Пауза.
Гермес
– Сидеть.
– Я не знаю никакой... женщины... одна и есть у нас... мамаша Платоши... з-завтра п-похороны, а сегодня мы его сами семьей п-помянули... не п-по-христиански... но какие из нас христиане?
Тут Гермес неожиданно залился смехом. Он хохотал так, что... Что врач наркологического диспансера начал было искать в своем медицинском чемоданчике успокоительное, но Чалов опередил. Он с силой звезданул парня по лицу.
– Сука, нос так сломаешь! Что ты ко мне вяжешься?! Ты кто вообще такой?
– Тот, кто тебя отсюда не выпустит. Доктор, выйдите.
Врач-нарколог только головой покачал и начал спешно собирать свои врачебные манатки.
Катя поняла, что больше отсиживаться в окопе нельзя.
– Гермес, посмотрите на меня, – сказала она, входя. – Я же вас видела в больнице, и вы от меня пытались убежать. В травматологическом отделении убили Полину Каротееву. Вы ведь знаете ее.
– Никого я не знаю.
– Знаешь. Платон твой ее как облупленную знал, а вы с Платоном в одной койке спали, – Чалов навис над Гермесом.
– Ну слышал... имя слышал... Дачница...
– Мы с вами ее привозили в больницу, – сказала Катя. – Вы показывали мне дорогу, как ехать. Вы знали, что Полина в больнице после ранения. Вы даже машину свою ее кровью запачкать боялись.
Гермес воззрился на Катю.
– Иван Шурупов – вас правда так зовут? – спросила она.
– Чего?
– Это действительно ваше имя?
– Не понял...
– Но вы ведь всегда Гермес... все вас так зовут в городе... Словно вы имя свое прячете...
– Не понял юмора... прячу?
Катя смотрела на него. Выбрался из колодца... нет, это не про него... как бы ни хотелось, как бы ни представлялось... это не про него...
– Там их паспорта изъяли, водительские удостоверения и другие документы во время обыска в доме, – сказал ей Чалов. – Бросьте, мы так только теряем время. Что в больнице делал, я тебя спрашиваю?!
Он проорал это так, что в зарешеченном окне кабинета дрогнуло стекло.
Гермес сжал руками виски.
– Черт...
– Сядь прямо, смотри мне в глаза. Что делал в больнице, чего ты туда вдруг поперся с этим своим Глотовым?
– Я... мы с Володькой... ну с ним... и с ней, мамашей Могильщика, мы семейно, дома... я это, как его... ужин заказал из ресторана... все шикарно, она так хотела – сына помянуть... Она ж не в себе все эти дни, она ж его мать... по ночам ревет, Володька Глотов прям не знал, что с ней делать... А тут выпили, помянули семейно... Но не помогло, тогда Глотыч говорит мне – поехали... мы ж давно с «аптекой дружим»... Еще когда Могильщик жив был – нет-нет да и скатаем туда вечерком, когда там знакомые лекаря в ночную смену... Там достать можно, все можно достать за бабки...