Тот, кто скрывается во мне
Шрифт:
— Мы действительно вас разыграли, — подтвердил профессор, снял очки и принялся протирать стекла платком. — Я же вам сказал: мы вас тестировали. Грубо говоря, проверяли степень вашей алчности. Толстая рукопись, которую вы приняли за диссертацию, была обыкновенной лекцией, банальной перепечаткой из учебника по аэродинамике.
— Но как же?! — опешил я, не желая верить словам профессора. — А как же звонок из Франции? Письмо из США? Не надо меня сейчас
— Звонок из Франции был произведен из моей квартиры, — пояснил профессор. — Я был уверен, что первый сигнал вы не станете тщательно проверять. А вот что касается письма из США — то здесь все честно.
— Ну, вот, — с облегчением произнес я. — А вы говорите…
— Честно то, — перебил меня профессор, — что оно действительно пришло из США. Но не из НАСА!
— Да я же сам туда звонил! — слабеющим голосом произнес я.
— Вы звонили в скромную вашингтонскую квартиру, где проживают родители Вити Чемоданова, — ответил профессор. — И его мама, Галина Павловна, успешно разыграла вас. Вам очень хотелось верить в огромные деньги из НАСА, и вы поверили.
— Нет, — прошептал я. У меня потемнело в глазах. — Нет, это ложь. Вы… вы нарочно так говорите, чтобы заграбастать мои деньги!
— Никаких восьмисот тысяч и должности главного инженера не существует, — подтвердил Чемоданов. — Это все блеф.
— А куда же ты намылился лететь, если не в НАСА!
— К маме и папе, — спокойно ответил Чемоданов. — Знакомить их с моей женой.
И он с любовью обнял Настю за плечо.
Мне казалось, что я сейчас упаду в обморок. Я все еще отрицательно крутил головой, безумными глазами глядя на троих мошенников.
— Я вас искренне любил, молодой человек, — сказал профессор, поднимая с пола чемодан. — Я много раз звонил вам, представляясь вашим другом, уповал на вашу совесть и порядочность. В общем, давал вам шанс избавиться от греха, сказать Насте о деньгах, разделить с ней свою радость. Но вы скрыли от нее свои дела с Америкой. Значит, ваши намерения были нечисты. Признайтесь, что я говорю правду.
Я схватился за голову и тихо завыл.
— Кругом ложь, — бормотал я. — Кругом ложь…
Вдруг я вспомнил про Календулова.
— Стоп! — сказал я. — Но мой научный руководитель мне лично сказал, что диссертация замечательная! Он что — идиот, неспособный отличить лекцию от диссертации?
— Он не идиот, — возразил профессор. — Он начальник склада технических средств обучения. Он сделал и сказал вам то, о чем я его попросил.
— А Лавров из милиции? Секретные
— А вот Лавров из милиции настоящий, — кивнул профессор. — Правда, он давно уволен из органов и работает в наградном отделе. Он мой давний друг и тоже сыграл небольшую роль в нашем милом спектакле.
— Нам пора на регистрацию, — сказал Чемоданов.
— Вы преступники! — хрипло сказал я. — По вам тюрьма плачет!
— Почему мы преступники? — удивилась Настя. — Никто тебя не заставлял покупать у Чемоданова старую лекцию. Мы же не виноваты, что ты такой глупый, что не смог отличить лекцию от диссертации.
— Я глупый? — пробормотал я. — Разве я глупый?
— Очень, — с сочувствием ответил профессор и первым устремился к стойке таможенного контроля.
Я ухватился за край стола, иначе упал бы. Настя на мгновение задержалась возле меня.
— Прощай, — сказала она и поцеловала меня в щеку. — Я не буду думать о тебе плохо. С тобой в моей жизни связано самое светлое.
— Издеваешься? — с умирающей надеждой произнес я.
Настя отрицательно покачала головой:
— Я говорю правду. Ведь благодаря тебе мы с Чемодановым смогли обрести друг друга и организовать такую замечательную свадьбу.
Не помню, как я вышел из аэропорта. Не помню холодной промозглой ночи, ветра и мокрого снега в лицо. Я пришел в себя и стал соображать лишь тогда, когда меня кто-то схватил за руку.
Я обернулся и увидел Зою. Она плакала.
— Мне тебя жалко, — произнесла она и повязала мне на шею свой шарф, пахнущий чем-то солнечным и радостным.
— Откуда ты здесь? — равнодушно спросил я.
— Я следила за ними…
— Они мошенники.
— Я знаю.
Она обняла меня и повела на остановку автобуса.
— Директор простил тебя, — всхлипывая, говорила она, — и восстановил на работе. Обещал помочь с квартирой. С завтрашнего дня выходи… Сереженька, миленький, давай начнем все сначала? У нас с тобой все будет хорошо. Вот увидишь. Сначала поживем у меня — хоть в тесноте, зато в согласии. А потом купим отдельную квартиру, мебель, родим ребеночка…
Она еще что-то нежно ворковала мне на ухо, а я все быстрей и быстрей шел вперед, чувствуя, что на меня обрушилось новое, волшебное чувство. Мне казалось, что я стал легким, как снежинка, и взлетаю над землей, и ветер играет мною, а я лечу, кувыркаюсь, и все тяжелое, черное, что вынуждало меня ползать, осталось где-то внизу, среди грязных талых сугробов.