Тот, кто следовал за мистером Рипли
Шрифт:
Спустившись вниз, Том засунул мишку в уголок чемодана, позаботившись о том, чтобы его смешной нос не придавило стенкой. В гостиной никого не было. Все толпились на лужайке. Тому было видно из окна, что одна санитарная машина уже уезжает. Он отошел от окна и закурил.
Вошел Юджин с сообщением о том, что он позвонил в бангорский аэропорт и выяснил, что Том может при желании улететь нынче же другим рейсом, только тогда уже через пятнадцать минут им следует выехать. Юджин снова говорил почтительно, как и положено шоферу, только был необычно бледен.
— Так
Лили уткнулась лицом в плечо Тому. Все кругом говорили ему какие-то прощальные слова. Лили же лишь судорожно стиснула его плечи, но это сказало ему больше всяких слов.
Черный лимузин благополучно доставил его в Бангор, а в полночь Том подъезжал уже к гостинице «Челси». В холле с квадратом камина и привинченными к полу — на случай кражи — пластиковыми диванчиками черно-белой расцветки веселились какие-то люди. Хором распевали шуточную песенку-лимерик джинсовые пареньки, и несколько девиц со смехом пытались подыграть на гитаре.
«Твидовый» клерк за конторкой ресепшен уверил Тома, что номер для мистера Рипли его дожидается. Том скользнул взглядом по стенам, завешанным картинами, — в основном это были «дары» от постояльцев, которым не хватило денег на оплату гостиничных счетов. У него осталось лишь впечатление чего-то густо-красного, как томатная паста. Старомодный лифт повез его наверх.
Он принял душ, надел старые брюки и прилег, пытаясь хоть немного расслабиться, но это ему никак не удавалось сделать. Тогда он решил, что в его состоянии лучше всего чего-нибудь поесть — хотя голода он не чувствовал, — немного побродить по улицам и после этого постараться заснуть. Место на самолет до Парижа на вечер следующего дня Том забронировал себе заранее.
Он вышел из гостиницы и двинулся по Седьмой авеню мимо закрытых и еще работавших магазинов, кондитерских, баров и закусочных. На тротуарах тускло поблескивали колечки от крышек металлических банок; такси, пьяно покачиваясь, ныряли и выныривали из выбоин на разбитом асфальте. Это напомнило Тому Францию — тамошние «ситроены» передвигались по дорогам столь же неуклюже и так же агрессивно. Вдоль проспекта справа и слева вздымались к небу черные глыбы зданий — офисов и жилых домов. Во многих окнах еще горел свет. Нью-Йорк не засыпает никогда.
«Теперь мне нет нужды оставаться здесь дольше», — сказал Том Лили, перед тем как уехать. Он хотел сказать — «до похорон», но для него в этой фразе был заключен и иной смысл: ею он хотел выразить, что больше не в силах что-либо сделать для Фрэнка Он не стал говорить Лили о том, что часом ранее Фрэнк уже пытался покончить с собой, она бы вполне могла упрекнуть его за то, что Том после этого не смог проследить за мальчиком. Да, он не уследил, он ошибался, сочтя, что кризис у Фрэнка уже позади...
Том зашел в угловую закусочную с высокими табуретами у стойки и, не садясь, заказал кофе и гамбургер. Двое чернокожих громко спорили
В районе Сорок третьей было повеселее. Здесь все напоминало то ли цирковое представление, то ли сцену с декорациями, через которую ему разрешили прогуляться. Огромные копы-постовые в рубашках с короткими рукавами жонглировали своими деревянными жезлами и перешучивались с проститутками, которых они, по идее, должны были бы задерживать. Может, они столько раз задерживали одних и тех же, что это им прискучило? Или то, чем они сейчас занимались, как раз и входило в программу по задержанию?.. Подростки с подведенными, умудренными недетским опытом глазами приглядывались к пожилым мужчинам; многие из пожилых открыто держали наготове деньги, давая понять, что готовы к торгу.
— Нет, — тихо сказал Том подошедшей к нему блондинке с чудовищно выпиравшими из черного эластика бедрами. Не переставая изумляться полному отсутствию таланта, он пробегал глазами постеры с банальными, неприкрыто грубыми названиями порнофильмов. Остроумие, изобретательность — в подобных качествах потребитель этой продукции нуждался меньше всего. На каждом шагу — увеличенные цветные снимки, на которых был представлен секс во всех возможных сочетаниях — женщины с мужчиной, мужчины с мужчиной, женщины с женщиной... А Фрэнку это не удалось с Терезой даже в тот один-единственный раз, когда он попытался! Какая ирония!
У Тома вырвался горький смешок. Внезапно он почувствовал, что с него довольно, и сквозь толпу вихляющихся чернокожих и словно присыпанных мукой бледнолицых он почти бегом устремился в сторону темневшей громады Публичной библиотеки на Пятой авеню. До Пятой он не дошел, а свернул на Шестую и тут же столкнулся с вывалившимся из дверей бара морячком. Тот упал, Том помог ему встать на ноги и поднял свалившуюся с его головы форменную фуражку. Морячку еще не было двадцати, и его раскачивало, словно мачту во время шторма.
— Где твои дружки? — спросил Том. — Они в этом баре?
— Х-хощу такси и х-хощу девочку, — расплываясь в улыбке, ответил морячок. Он не был похож на забулдыгу, видимо, виски с пивом с непривычки довели его до нынешнего состояния. Том взял его за руку и распахнул дверь бара, ища глазами кого-нибудь в морской форме. Он заметил двоих у стойки, но тут бармен преградил ему дорогу со словами:
— Хватит с него, больше мы его не обслуживаем! Пусть убирается.
— Это его товарищи? — спросил Том, указывая на двоих моряков.