Тот, кто согревает мне душу
Шрифт:
Мотнув головой, я свернул в сторону лесопарка.
Слабый осенний ветер ласково перебирает листву пышных кустарников, зеленым туннелем, тянущимся на протяжении всей парковой аллеи, принося с собой влажный запах травы и пыли. В паутине ветвей скрываются стайки крошечных птиц, чья переливчатая песня время от времени мягко вплетается в шелест листьев. Опустившись на траву, я посмотрел на подернутое легкой дымкой невесомых облачков небо и немного прищурился от солнечных лучей, яркими лезвиями проскальзывающих сквозь листья. В этот час здесь совсем никого нет, и можно спокойно расслабиться и насладиться покоем. Я люблю эту аллею из-за тишины и затененности. Зеленый туннель почти не пропускает солнечный
Смех.
Такие простые эмоции своей глубиной отражают этот мир. Порой, смотря вокруг себя ты и представить не можешь какие чудеса скрывает серая и привычная обыденность, а то, что кажется пределом фантастики вполне находит место в реальной жизни. Наш мир полол чудес и волшебства. Но для кого-то чудо – это пришествие в мир сказочных созданий, вроде фей или драконов, а может даже самих древних богов. Другие же считают чудом последние явления техники, а для кого-то достаточно и цвета подорожника. Однако для некоторых чудо – это магия и люди, владеющие к ней способностями.
Люди, которым приписывают самые невероятные умения.
Люди, которых считают кем-то сродни диковинным зверюшкам.
Люди, которыми интересуются, но боятся приближаться к ним.
Люди, вокруг которых создают кучу мифов, а шарлатаны так радостно их подхватывают, наряжаясь в безумные наряды и совершая порой как жуткие, так и нелепые поступки, убеждая окружающих в их действенности и правильности.
Маги, экстрасенсы, ведьмаки, провидцы, шаманы, гадалки, духовидцы. Называйте, как хотите, но чтобы там ни было, мы остаемся людьми. Самыми обычными, лишь с чуть более развитыми способностями, которыми обладаете и вы, но только спрятали их очень глубоко. Не все выбирают родиться такими или такими стать. Я не хотел ничем обладать и до сих пор мне кажется удивительным и нереальным, что являющееся для меня неотъемлемой частью реальности, значительным элементом моей жизни, для других – детские сказки и глупые выдумки.
Я с тоской смотрю на людей, которые мечтают о том, что досталось мне по рождению. Они видят в этом игру. Для них все несерьезно и весело, а о последствиях они, конечно же, не задумываются и вовсе, считая, что какую-то оплошность можно исправить одним щелчком пальцев. Или мановением волшебной палочки.
Но на деле все иначе.
Поднявшись на ноги, я отряхнул куртку и брюки, неспешно направляясь к дому. К дому, где меня ждали. Впервые мне стал дорог какой-то город, приобретя яркие и конкретные очертания, в отличие от предыдущих, которые остались в воспоминаниях лишь размытыми, смешавшимися в единое пестрое пятно образами. Я по-прежнему ждал возвращения своего хранителя, не веря, что он мог действительно уйти, но за ужином он так и не появился, и зародившаяся утром в душе тревога неприятно шевельнулась. До глубокой ночи я не мог уснуть, то ворочаясь, то сидя у окна и вглядываясь в зыбкий, еще хрустальный сумрак светлой ночи, ожидая появления во дворе покачивающегося от выпитого саке и горланящего песенки пухлого кота.
Однако в этот раз Сэнсей не вернулся.
3. Мадара
Проворчав от боли, сдавливающей тисками голову, я сплюнул, ощущая мерзкий привкус в пасти, и посмотрел на простирающуюся внизу обрыва равнину. Пожухлая трава угнетала меня еще больше, навевая воспоминания и вгоняя в тоску. Почти подошел к концу ноябрь, в Яцухаре я практически не появлялся, предпочтя сгинуть в других краях и предаться одному беспробудному празднеству. Паршивое чувство. Я остро ощутил течение своей жизни и жизни вокруг, тогда как обычно десятилетия для меня пролетали,
Какое скучное тут место, а здешние екаи совершенно не умеют развлекаться.
Потянувшись, я поднялся и вскочил на залитый солнцем камень, высыпающий над ускользающим вниз обрывом. Пожалуй, впервые я сталкиваюсь с полным пониманием, что такое скука. Совершенно не представляю, чем себя занять, время приобрело четкие очертания и стал заметен фактически каждый день. Раньше мне не представляло труда находить себе веселье, однако теперь мысли мои неизменно возвращаются к старому дому, оставшемуся далеко за размытой линией горизонта. Появились границы, появилось место, притягивающее мое внимание, заставляющее невольно возвращаться к нему в своих снах и воспоминаниях. Появилось что-то меня ограничивающее и влекущее туда.
Проклятие!
Почему я никак не могу отвязаться от этих чувств? Ведь так замечательно, когда ничто не держит в каком-то конкретном месте, никуда не тянет и можно в любое мгновение отправиться в новый путь, не терзаясь чувством вины, что где-то находится существо, которое будет неистово скучать по тебе в разлуке. И о чем мне жалеть? Не нужно вести себя больше, как идиот, прикидываясь недалеким котиком удачи, строить из себя черти что. Вот чертобесие, да лучше бы я и по сей день томился в заточении! Там, конечно, совсем не радостно, а мрачно, холодно и всегда темно, однако не было этого противного мальчишки. Если не о ком заботиться, если нет создания, что было бы тебе близко, то есть свобода, а разве она не является самым ценным?
Разве не этого я желал все годы заточения?
Теперь меня ничто не связывает с юным духовидцем и родом Нацумэ, разве не так? Интересное приключение подошло к концу и мне пора перестать вести себя, точно я ребенок, а не могущественный екай. К тому же духам, в отличие от людей, нет нужды быть с человеком или же с себе подомным, кроме, разве что, мелких ничтожеств, которые в одиночку попросту не выживут. Никогда не понимал этой тяги людей окружить себя сородичами, сбиться в группу, стадо. Я могу быть один. Мне нет нужды тратить свое время на ничтожного мальчишку, который даже не понимает, какая в нем сокрыта сила, не понимает, что любой екай и экзорцист захочет ей воспользоваться.
Невольно взгляд упал на горизонт.
Время пролетело так стремительно, изменилась жизнь, а с нею и изменились и многие другие вещи, но взгляды экзорцистов остаются неизменны, ровно как и отношение екаев к заклинателям. Нет более ненавидящих друг друга созданий, однако всегда находились духи, готовые добровольно служить человеку, наравне с людьми, которые уважали и чтили духов. Мне довелось повидать многое и встретиться ни с одним экзорцистом, я даже еще застал оммедзе с их древним искусством и умелыми мастерами. Поэтому прекрасно понимаю, что все встреченные Нацумэ екаи и экзорцисты, какими бы сильными ему ни казались, являются… да деревенскими, по сути, подстать их городку. Он не встречался с действительно сильными екаями и людьми.
И я понимаю, что узнай, хоть духи, хоть экзорцисты уровня куда выше, нежели Матоба, не то что этот малец Натори, о заключенной в Нацумэ силе, они ни перед чем не остановятся, чтобы захватить его под свою власть. А сделать это не трудно. Хм, но теперь ему нет нужды везде светить своей энергией, к нему более не должны цепляться все встречные екай, среди которых слухи разносятся похлеще чумы, так что все уже наверняка осведомлены о законченной Тетради, поэтому, я надеюсь, у Нацумэ началась тихая и размеренная жизнь. Без вскакиваний по ночам, нападений, опасностей и тревог. Возможно, даже и без екаев.