Тот, кто утопил мир
Шрифт:
На какой-то ужасный миг его предложение показалось разумным. Чжу всегда видела в Чэне свое возможное будущее: человек, начисто лишенный жалости, готовый пойти на все и пожертвовать чем угодно ради желания, заслонившего целый мир.
Чэнь уже подобрался к ней вплотную. Чжу увидела его приближающиеся башмаки. Лило так, что над палубой стояли брызги по колено, и там, где ступал Чэнь, водяная взвесь начинала отливать рубиновым, будто его окутывал кровавый туман.
— Выходи, Чжу Чонба. Я такой же, как ты. Я твоя судьба. Твое будущее. Встань, признай меня!
Однако мечты у них были разные. Он думал, будто понимает ее,
Но даже если бы Чжу и поверила его посулам, — не о таком мире она мечтала.
Каждый раз, когда палуба накренялась, о ноги Чжу бились пустые металлические трубки. Бывшие снаряды Цзяо. Чжу схватила одну катящуюся трубку. В общей какофонии тонули звуки ее сиплого дыхания. Она чувствовала, что дышит, и одновременно ощущала, что задыхается. Задыхается, как Сюй Да, который лежит и умирает там, где она его оставила.
Чжу не успела прийти к решению — Сюй Да взял все в свои руки. Ужасная истина состояла в том, что она не знала, каков был бы ее выбор.
Но Чэнь не мог знать ее решения. Потому что она другая.
Она вставила крюк в трубку. Это, конечно, уже не оружие. Просто полая труба. Чжу положила левую руку на ближайший к себе открытый конец…
Быстрее мысли только молния. В тот миг, когда желание Чжу обрело форму, свет выстрелил из трубки и ярким пятном лег на рваные паруса за спиной у Чэня. Чэнь рывком обернулся, и тогда Чжу вскочила на ноги и со всей силы огрела его железной трубой по голове.
Металлический звук удара был слышен даже сквозь шум бури. У Чжу возникло ощущение, словно она с размаху вонзила топор в дерево. Чэнь зашатался. Если бы не шлем, она проломила бы ему череп. Но Чжу уже поняла, что одного удара мало. Не раздумывая, она отшвырнула трубу и выхватила саблю, замахнулась, метя в незащищенную полоску шеи между шлемом и металлическим воротом…
…и тут Чэнь с разворота подставил под ее клинок предплечье, оскалившись от ярости и страха. Он отбил меч легко, словно Чжу весила не больше комара, поднырнул под ее занесенную руку и ударил.
В Чжу будто врезалось пушечное ядро. Она сама не заметила, как отлетела и приземлилась на спину, задохнувшись. Внутри что-то звенело, не столько боль, сколько наплыв ощущений слишком мощных, чтобы их осознать. Чэнь навис над ней. Чжу не успела откатиться, и он наступил ей на левую руку, слепо ищущую саблю. Вот теперь она точно распознала боль. Закричала, когда хрустнули кости. Чэнь пинком отбросил саблю и тем же расчетливым злобным движением пнул ее саму.
Отца Чжу забили ногами до смерти на глазах у детей, и она с ужасом поняла, что ее ждет то же самое. Ребра хрустели. Скоро осколки врежутся в легкие. Боль снедала Чжу, влекла в ту пустоту, которой так жаждал Оюан. И ничего нельзя было сделать.
И вдруг она ощутила под собой пустоту. Чжу рефлекторно выбросила вперед руку с крюком. Кончик вошел в доски, и Чжу удержалась, не поехала дальше по накренившейся палубе. Она висела на одной руке, и ветер доносил до нее издалека обрывки чьих-то криков. Кричала женщина. Чжу не сразу осознала, что эта женщина — она сама.
Чэнь съехал по палубе вниз. Корабль качнуло, вода потоком полилась
Чжу рывком поднялась на колени, потом выпрямилась во весь рост. Ее так трясло, что она едва держалась на ногах. Она прижала левую распухшую руку к сломанным ребрам и попятилась. Чэнь наступал. Оба шатались и падали вместе с качающейся палубой, как корабли, идущие против ветра.
Рядом с фок-мачтой был участок палубы, более светлый, чем дощатая палуба. В первый момент Чжу почудилось, что это спущенный парус, а потом она вспомнила — там же люк, через него поднимали наверх парусину. Значит, под парусом не твердая палуба, а наспех сколоченная легонькая бамбуковая решетка. Решетка, возможно, выдержит ее вес, как в тумане подумала Чжу. Вот бы заманить на нее Чэня…
Она неловко перескочила на прикрытую парусом решетку. Та дрогнула под ногами, однако не треснула. Оглянуться Чжу не решалась. Она чуяла приближение Чэня, словно его Мандат зловеще гудел сквозь шум ливня. Гул все нарастал. Наконец Чжу поняла: враг почти настиг ее.
В следующий момент решетка взбрыкнула так, что Чжу не удержалась на ногах. В ушах зазвенело от испуганного вопля Чэня. Сама она превратилась в сплошной комок боли, но думать о сломанных ребрах было некогда. Она чуть ли не на четвереньках кинулась туда, где Чэнь пытался высвободить ноги из обломков бамбука и рваной бумаги.
Из последних сил Чжу воткнул крюк в не защищенный доспехом бок.
Чэнь взревел, когда Чжу его полоснула. Плоть расступалась под напором лезвия, как мясо под ножом.
Крюк замер, когда Чэнь схватился за него рукой. Чжу дернула. Без толку. У врага была железная хватка. Она напрягла все силы и рванула еще раз. Со второй попытки рука все же вылетела из ловушки, и Чжу стремглав перекатилась через решетку — на твердую палубу. Приземлилась, скорчившись и пытаясь отдышаться. Вся надежда была на то, что раненый Чэнь долго не продержится. Кровь ручьем текла из раны на его боку. У Чжу на глазах он, зарычав, выдернул крюк и отшвырнул в сторону. Сквозь прореху в ткани виднелись края раны — лезвие дошло до жира, но не до внутренностей. С усталым ужасом Чжу поняла, что не смогла ударить как следует. Чэнь обладал защитным слоем жира, похлеще, чем у Фана. В битве это придает воинам силы и массы, а в подобных случаях — спасает.
На неудавшийся маневр ушли последние силы. Она не могла встать, не то что бежать. Даже ползти было тяжеловато — одна рука разбита, вместо второй бесполезный обрубок. Тяжело дыша, Чжу медленно отползала по палубе на локтях. Доски под ней дрожали. Чэнь вот-вот вырвется из ловушки…
А вот и он.
Легко, точно тигр, выловивший лапой рыбу из реки, Чэнь поймал Чжу за лодыжку и подтянул к себе. Его колени сжали ей грудную клетку, вышибив весь воздух. Чэнь всем весом давил Чжу на сломанные ребра. Вот-вот раздавит насмерть — душить необязательно. Однако он схватил ее за горло. Чжу смутно вспомнила, как мечтала увидеть его последние мгновения, не удовлетворившись абстрактной мыслью о смерти врага. Теперь он, похоже, решил не просто узреть ее последние минуты, но и прочувствовать их. Лицо под крылатым шлемом казалось маской адского демона. Чэнь осклабился в кровавой, жестокой, торжествующей улыбке того, кто заранее был уверен в победе: