Тот, кто утопил мир
Шрифт:
Глаза Великого Хана расширились, когда Ма появилась вечером в его опочивальне.
А он не очень-то хороший актер, заметила Ма, пока Хан изучал ее синяки. У него слишком сильные эмоции, они проступают, точно кровь сквозь муслин. Ему удавалось прятать свои чувства от других, потому что они были чересчур зациклены на внешнем. Думали, раз он не скрывает собственной женственности — которой устыдился бы любой мужчина, — значит, вообще ничего утаить не способен.
Сейчас же он был очень зол. Наверное, таким злым
— Я мог бы казнить Императрицу, — сказал он с обескураживающей мягкостью. — Но, наверное, не стоит. Что ты сочтешь достаточным наказанием? Хочешь, отдам тебе ее покои?
— Не хочу! — воскликнула Ма. — Только хуже станет. Кроме того, она же ваша супруга. Какая женщина обрадуется, что к ней охладели? Посылать за мной каждую ночь — это слишком. Если бы вы уделяли ей больше внимания, она бы не ревновала.
Он криво ей улыбнулся и притянул к себе.
— Но тогда ты будешь ревновать.
Потом они лежали, обнявшись. Хан положил голову ей на грудь.
— Я серьезно, — сказала Ма, возвращаясь к их разговору. — Насчет ревности Императрицы. Учитывая, сколь многим вы ей обязаны, разве она не заслуживает уважения? Вы все еще зависите от ее армии.
Она постаралась придать своему голосу беззаботный тон и добавила:
— В конце концов, еще ничего не решено с Чжу Юаньчжаном.
— Да, но ты забыла, — ответил он. — Императрица уже не правительница, а моя женщина. Не она контролирует армию. Я. И если я выказываю ей уважение, то лишь потому, что я так решил, а не потому, что обязан. Великий Хан никому ничего не должен.
Узел на его макушке растрепался. Волосы у Баосяна были мягче и легче черного водопада волос Ма. Кончики прядей щекотали ее.
— И не волнуйся насчет Чжу Юаньчжана. Я думал о нем — о человеке, посмевшем бросить против меня армию. — Ма запоздало поняла: он считает, что войско возглавляет Чжу собственной персоной. Естественно, откуда ему знать, что та передала командование Чэну Юйчуню. — У меня есть неплохая идея, как с ним справиться.
Император замолчал. Ма изогнула шею и заглянула ему в лицо — он спал. Кажется, он умел спать только так, короткими урывками вместо полноценного отдыха. Даже во сне Великий Хан был напряжен. Но без своего саркастичного ума, чьей мишенью становился любой, кто неосторожно подошел слишком близко, без защитной брони неискренности, он внезапно становился совсем юным. Ма с удивлением поняла, что хан, возможно, немногим старше Чжу.
Она коснулась его сведенных бровей. Тоньше, чем у большинства мужчин, но это скорее следствие ухоженности, чем природной женственности. Это не Оюан со своими изящными полумесяцами. Даже когда тела сливались воедино, Ма ощущала, что отделена от него ложью подобно тому, как он сейчас отделен от нее сном. Эта ложь должна была защитить ее. Помочь остаться отстраненной. Но теперь она задумалась — а были ли у нее вообще шансы не проникнуться человеком, который открылся ей во всей своей уязвимости, стал ей ближе, чем в телесной страсти?
На
Это не соревнование, подумала Ма. Ей было тошно. Она всегда знала, кого выберет. Кого уже выбрала, прежде чем явилась сюда, задолго до того, как узнала человека, ставшего Великим Ханом. Единственное, что пока неизвестно, — насколько сильно собственный выбор ее ранит, какую часть души разрушит.
Ма тревожила еще одна вещь, которую она знала, а он пока не понял. Они ночуют вместе каждую ночь уже больше месяца, а крови… Она вдруг почувствовала, что хан не спит, и тут же услышала невнятное:
— Столько времени… и кто бы мог подумать, что бессонницу лечит женщина в моей постели.
Ма не показала своей печали.
— Может быть, только эта конкретная женщина.
— Может, — весело согласился он. Сегодня ее вызвали рано, и еще не стемнело. В мягких сумерках оглушающим хором орали скворцы, облепившие одно-единственное дерево во дворе.
— Кстати о женщинах и Чжу Юаньчжане, — сказал Великий Хан. — Вот какая штука. Что бы ты сказала, окажись Чжу Юаньчжан не мужчиной, а переодетой женщиной?
Мир словно исчез. Ма даже собственного тела не ощущала.
Хана насмешило ее выражение лица. Смех его оказался на удивление приятным.
— Да уж, звучит странновато! Я бы сам не поверил, но сведения поступили от одного человека, который оказал мне услугу в прошлом. Он был вхож в ближайшее окружение Чжу Юаньчжана.
У Ма зашумело в ушах. Перед глазами все поплыло, и она услышала словно бы издалека его слова:
— Он сейчас во дворце, на должности Министра общественных работ. Инженер, звать Цзяо Ю.
Под крышками плошек и супниц на столе Мадам Чжан прятался до отвращения остывший ужин. Подними наугад какую-нибудь крышку — искусно оформленные нетронутые блюда сверкают так же, как час назад. Мадам Чжан созерцала пустоту с выражением полной непроницаемости. Свет от лампы падал на ее украшенную золотом прическу. Императрица пыталась сохранить лицо перед любопытными слугами, но Чжу было ясно, какую ярость и унижение та испытывает. Великий Хан пообещал прийти этим вечером и заставил себя ждать.
— Он скоро придет, — отрезала Мадам Чжан, когда одна из служанок заикнулась, мол, может, унести ужин на кухню. — У Великого Хана множество неотложных дел. Разве можно обижаться на ожидание, когда он решает вопросы государственной важности!
Поразительно, как это Мадам Чжан еще не захлебнулась собственным ядом. Чжу, понизив голос, осторожно предложила:
— Ваша служанка могла бы сбегать в Управление внутренних дел, узнать…
Спустя мгновение Императрица Чжу выскочила за дверь.