Тот кто знает (Книга 1, 2)
Шрифт:
Из редакции ему звонили каждый вечер, давали маленькие задания, но при этом велели готовить развернутый материал о том, как Москва, столица страны (хоть это осталось без изменений!), живет после распада СССР. О чем говорят люди на улицах, как меняется жизнь организаций и учреждений, как относятся к Ельцину и Горбачеву. Руслану был дан обширный перечень вопросов, по точно такому же перечню готовит свой материал Лена Винник, но в Кузбассе, а потом они сделают большой общий материал, основанный на сравнении жизни в столице и в Сибири. Руслан целыми днями мотался по городу, обзаводился знакомыми, задавал вопросы, записывал ответы, наблюдал, слушал… К вечеру он возвращался домой без сил, особенно выматывали его поездки в метро: оказалось, что пребывание под землей сильно
– Ни в коем случае! – чуть ли не кричал в трубку владелец кошки. – Только не это! Консервы очень плохие, ни один уважающий себя хозяин не будет кормить ими кошку, особенно породистую. У нее будет расстройство желудка. Давать можно только те консервы, которые сделаны действительно за границей. А то, что продают у нас в магазинах, это отвратительная подделка, фальсификат, там полно консервантов и прочей химии. Животное может погибнуть, если станет это есть.
За всеми этими заботами он все никак не мог дозвониться до Вороновой. Пару раз позвонил вечером – неудачно, ее не было дома, а перезванивать позже стеснялся: уходил гулять с Дельтой, а возвращался только к полуночи. Зато узнал много интересного, наблюдая за ночной жизнью на площади трех вокзалов. Проститутки, наркоманы, бомжи, глухонемые… С некоторыми Руслан вступал в разговор, болтал о том о сем, по крупицам собирая сведения для будущей статьи о столичной жизни. Ему не было страшно, ведь ласковая и игривая Дельта была по-настоящему хорошей охранницей. Она его в обиду не даст.
Наконец в один из вечеров ему повезло. Воронова была дома и подошла к телефону.
– Я не совсем понимаю, – прервала она объяснения Руслана, – зачем нужна эта статья. Ведь в сентябре ваша газета опубликовала большое интервью со мной.
– Наталья Александровна, я бы хотел сделать материал, который показал бы всю неординарность вашей жизни и вашего творчества, – вдохновенно врал Руслан. – Мне кажется, что о вас пишут как-то однобоко. А вы в своих интервью о себе почти ничего не рассказываете, все больше о политике рассуждаете или о киноискусстве. Мы все знаем, какой режиссер Наталья Воронова и какой она депутат, но читатели совсем не представляют себе, какой вы человек. Я хочу сделать красочный портрет…
– Не нужно. Все, что я хотела бы сказать читателям вашей газеты, я сказала в интервью. Больше мне добавить нечего.
– Но им интересно узнать больше о вашей жизни, о вашей семье, – продолжал напирать Руслан.
– Мне тоже интересно знать, есть ли жизнь на Марсе, – абсолютно серьезно ответила Воронова. – Но оттого, что мне это интересно, к сожалению, мало что меняется. Я не могу запретить вам писать статью, тем более вам редакция дала такое задание. Но о себе я вам не расскажу ничего, кроме того, что обычно говорю в интервью. Возьмите публикацию, которая была в сентябре, и перепишите все сведения оттуда. Добавить мне к этому нечего.
Черт возьми, непробиваемая баба! Никак не удается напроситься на встречу с ней в домашней обстановке, а ведь это многое могло бы прояснить. Какая у нее мебель, какие книги на полках, какие дети, в конце концов! Как она держится дома,
– Но вы не будете возражать, если я поговорю о вас с теми, кто вас знает? – спросил он.
– Попробуйте. – Теперь в ее голосе послышалась скрытая насмешка. – Хотя вряд ли они вам расскажут что-нибудь интересное. У меня нет тайн, о которых я должна волноваться.
– А можно мне поговорить о вас с Ирой?
– Попробуйте, – снова повторила Воронова. – Если она согласится. Насколько я понимаю, вы уже пытались расспрашивать ее обо мне, и закончилось это слезами и истерикой.
– Но вы не возражаете? – уточнил Руслан.
– Нет, не возражаю. Позвать ее к телефону?
– Если не трудно.
Разговор с Ирой оказался неожиданно коротким.
– Не буду я ничего рассказывать, – резко ответила девушка.
– Почему? Ты не хочешь встречаться со мной? Я тебя чем-то обидел?
– Ничем ты меня не обидел. Ты хороший парень, но про Наташу я ничего рассказывать не буду. И нечего за ее спиной сплетни собирать. Раз она сама сказала, что ничего не может добавить к тому, что уже напечатано, то и я не стану добавлять. Все, привет Кузбассу.
И бросила трубку. Имея некоторый опыт общения с Ирой, Руслан, конечно, не ожидал, что девушка начнет бурно радоваться его предложению встретиться и поговорить о Вороновой, но и такого грубого отпора не ожидал. Воронова хотя бы потрудилась быть вежливой, а эта…
Через три дня вернулись хозяева квартиры, Руслан сдал им веселых и здоровых животных, аккуратно прибранное жилище и остатки денег, которые не успел потратить на продукты для Дуськи и Дельты, и отбыл домой, в Кемерово, увозя с собой кучу исписанных блокнотов с материалами для статьи и некоторую досаду на самого себя за то, что так и не понял сути отношений Натальи Вороновой с ее воспитанницей. Может быть, у него разыгралось воображение, и он напридумывал бог знает что на пустом месте? Может быть, и нет никакой тайны, а есть просто отношения двух женщин, помоложе и постарше, самые обычные отношения, нечто среднее между отношениями матери с дочерью и старшей сестры с младшей.
Или тайна все-таки есть, но ее тщательно охраняют?
Она до сих пор помнила прикосновения его пальцев к своему телу, и ту ноющую боль, которая растекалась по коже, и ослепляющее жжение, которое стихало от звуков его голоса. Из памяти полностью стерлось, что и как он делал, но воспоминания о том, что она при этом чувствовала, не делались с годами тусклыми и размытыми, наоборот, эти воспоминания, то и дело возвращаясь к ней, становились все ярче и вызывали отвращение к себе самой, острое чувство вины и желание заплакать и напиться.
Часть 5
Перекресток. 1992–1993 гг.
Наталья
– Я боюсь, Андрюша.
Она впервые набралась смелости сказать об этом вслух, но легче не стало. Сердце забилось где-то в горле, как бывало в детстве и юности во время экзаменов, а позже – во время ответственных разговоров с вышестоящими начальниками. Правда, сейчас перед ней не экзаменатор и не руководитель, а друг. Доброе круглое лицо Андрея Ганелина выражает сочувствие и готовность выслушать и помочь, взять на себя тяжесть решения проблемы, но в том и беда, что эту проблему придется решать ей самой вместе с мужем, и никто третий здесь не поможет. Андрей всегда был для нее окрашен в песочно-желтый цвет. Сначала Наташа думала, что это цвет тепла и покоя, когда отбрасываешь от себя каждодневные хлопоты и можешь бездумно валяться на горячем песке черноморского пляжа, понемногу выдавливая из себя и утапливая в зыбучем месиве накопившиеся за год раздражение, усталость и боль от крупных и мелких разочарований. И только несколько лет спустя Наташа, в очередной раз глядя на Андрея, вдруг подумала: «Он как губка. Я выливаю на него свои эмоции, а он их впитывает. Такая желтенькая губка, которой мама вытирала воду с кухонного стола».