Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток
Шрифт:
Игорь получил, как и просил, распределение в Кемеровскую область, поближе к тому месту, где будет жить и работать Вера. Райцентр находился на севере области и был куда ближе к Томску, чем к Кемерову, потому, собственно, Вера и поехала учиться в Томск, а не в свой областной центр, тем паче в Кемерове жить пришлось бы в общежитии, а в Томске у нее тетка, да и домой на каникулы и праздники ездить куда удобнее и дешевле.
Ему дали комнату в общежитии техникума, пообещали со временем выделить квартиру, когда построят новый дом, и велели завтра же приступать к работе. Начала первого рабочего дня Игорь Мащенко ждал с радостным волнением. Он был уверен, что грамотных следователей и толковых оперативников здесь нет и быть не может по определению, откуда они возьмутся в такой глухой провинции? И вот придет он, молодой специалист
И вот 28 июля 1984 года Игорь переступил порог районного отдела внутренних дел.
– Работать будешь с Ушаковым, это наш самый опытный сотрудник, – сказал ему начальник отдела. – Наберешься у него ума-разума, постажируешься с годик, потом Ушаков на пенсию пойдет, у него как раз в мае срок, начнешь работать самостоятельно. Шагай в восьмой кабинет.
Павел Иннокентьевич Ушаков оказался немолодым, тучным и морщинистым мужиком с лицом, испещренным красными прожилками. «Алкаш, голову даю на отсечение, – брезгливо подумал Игорь, знакомясь со следователем. – Ему лишь бы выпить да в баньке попариться. Тем более на пенсию скоро. Наверняка в делах полный завал. И это у них самый опытный сотрудник. Каковы же все остальные?!»
– Работы у нас немного, – гудел между тем Ушаков своим неожиданно звучным и приятным голосом, – воруют по мелочи, хулиганят по пьяному делу, бытовой мордобой случается, не без того. Расхитители государственной собственности, конечно, у нас водятся и на комбинатах, и на заводах, и в совхозах, но эти дела у нас сразу область забирает. Так что растратами и присвоениями заниматься не придется.
– А как у вас с раскрываемостью? – солидно спросил Игорь.
– А что раскрываемость? – Ушаков довольно хохотнул. – Раскрываемость у нас девяносто три процента. Приезжих здесь мало, делать им тут нечего, а со своими разобраться – труд невелик.
Фраза прозвучала для Игоря полной загадкой. В чем разница между приезжими и своими? Однако, если раскрываемость всего девяносто три процента, значит, есть и нераскрытые преступления. Интересно, какие?
– Ну я ж тебе объясняю: приезжие, – нетерпеливо мотнул головой Ушаков. – Воруют опять же, драки с местными устраивают, девок наших портят – и ищи их потом, когда никто толком и не знает, откуда они приехали и как их зовут. А ты небось в бой рвешься, собираешься раскрыть громкое убийство и показать мне, старому пню, небо в алмазах? Чего покраснел-то? Угадал я? Тоже труд невелик – угадывать. Вас таких я знаешь сколько перевидал? Каждый год, считай, молодого следователя присылают, и все из университетов. И каждый год одна и та же песня: Павел Иннокентьевич, ты его обучи работе – и можешь спокойно на пенсию отправляться. А года не проходит – и этот молодой сбегает, то устраивает себе перевод в большой город, к магазинам, стало быть, поближе, то женится и к жене уезжает, то еще что придумывает, и снова я тут в гордом одиночестве остаюсь. Я знаешь сколько сверх положенного за этим столом пересидел? Мне срок службы уже два раза продлевали, а третьего раза не будет – не положено. Так что как ни крути, а в мае все равно уходить придется. Давно бы уже рыбку ловил на Томи да грядки обихаживал, если б не такие, как ты. Только совесть не позволяет, да и начальство упрашивает. В общем, так, молодой специалист Мащенко: по сложным преступлениям работать ты здесь не научишься, такая вещь у нас редко бывает, а чтобы научиться – надо дел пятьдесят закончить, не меньше, только тогда можешь считать, что у тебя рука набита и глаз наметан. А вот по части краж, хулиганки и групповых драк станешь мастером, асом. Имей в виду, групповуха в любом преступлении – это самое сложное, это высший пилотаж.
– Почему? – удивился Игорь.
– Да потому, молодой специалист Мащенко, что каждый участник группового преступления дает разные показания. А тебе надо, чтобы все сошлось один в один, иначе из суда дело завернут на дослед. А дослед – это брак в твоей работе. Вот представь себе групповую драку, в которой одному потерпевшему нанесены тяжкие телесные повреждения или он, не приведи господи, скончался, а двум-трем другим ребро сломали, челюсть повредили или просто рыло начистили. Дрались, к примеру, восемь человек, по
– Неужели у вас совсем убийств не бывает? – недоверчиво переспросил Игорь.
– Ну почему, бывают. Но не так часто, как тебе хотелось бы. Ты ведь об убийстве мечтаешь, о загадочном и жутком, весь район в шоке – а ты пришел и раскрыл. Так? Выбрось из головы. Убийство – дело грязное и муторное, удовольствия не получишь. Но если тебе повезет – научу, как и что надо делать. А пока вот тебе материалы, изучай и напиши по каждому план неотложных следственных действий. Это твой первый урок будет.
Игорь с воодушевлением принялся за работу, но уже к концу дня скис. Ну что это за преступления? Курицу украли, корову совхозную угнали, картошку на чужом поле выкопали. Избитая женщина обратилась в больницу за медицинской помощью, утверждает, что ее ударил неизвестный, в то время как все соседи слышали, а некоторые и видели, как ее бил родной муж. Неужели только этим ему и придется заниматься?
Увидев его разочарованную физиономию, Ушаков усмехнулся.
– Скучно? Ничего, привыкнешь. А чтобы подсластить пилюлю, я тебе страшную историю расскажу. Правда, к нашему району она отношения не имеет. Пока, – он особо подчеркнул это слово. – И бог даст, нас не коснется. Но я тебе рассказываю, чтобы ты знал, что загадочные преступления не только в Москве случаются.
Игорь, раскрыв рот от напряжения, слушал о том, что в Кузбассе объявился маньяк, который насилует и убивает молодых девушек. Малолеток не трогает, взрослыми женщинами тоже не интересуется, нападает на тех, кому от шестнадцати до двадцати. Режет их ножом, мучает, истязает. Свою страшную охоту устраивает не только в Кемеровской области, но и в соседних. За два года на его счету девять жертв. И поймать не могут, даже не представляют, кто он и откуда.
Вечером Игорь сел в автобус и поехал к Вере, она жила в двадцати километрах от райцентра, где работали и Игорь, и она сама. «Зачем я сюда приехал? – в отчаянии думал он. – Куда меня занесло? Какой же я дурак, что послушался отца, надо было возвращаться в Москву, там жизнь кипит, там настоящая работа, интересные дела, а здесь я протухну быстрее, чем молоко на солнце скисает. И ничему не научусь. И вообще… Комната эта жуткая в общежитии, обшарпанная, с тараканами и клопами. Улицы, где столько грязи, что хорошие «шузы» не наденешь, впору в кирзовых сапогах ходить. Единственное средство передвижения – раздолбанные автобусы, которые ломаются через каждый километр, или попутка. Что я здесь делаю? Сейчас сидел бы в Москве в своей комнате на диване, слушал бы «Рикки и Повери», книжку бы почитал, мама вкусно накормила бы. А тут? Нет, надо отсюда выбираться во что бы то ни стало. Завтра же позвоню папе и попрошу, чтобы он все устроил. Вот только Вера… Как же я ее брошу? Ну ничего, женюсь на ней, в конце концов, и увезу с собой».
И в тот же вечер он сделал девушке предложение. Ее зеленые глаза смотрели на него чуть удивленно, и Игорь прочитал в них отказ раньше, чем Вера сказала это вслух.
– Но почему? Разве ты меня не любишь?
– Люблю. Очень люблю.
– Тогда почему?
Она помолчала, собираясь с мыслями.
– Ты все еще помнишь о ней. Ты все время о ней думаешь, – наконец произнесла Вера.
– О ком?
– О Светлане.
– Да с чего ты взяла? Я и думать о ней забыл.
– Неправда, Игорь. Я же вижу, я чувствую. Она все время здесь, с нами, между нами. Ты меня с ней сравниваешь. И ты ее вспоминаешь. Я так не хочу.
– Верочка, солнышко, но я же живой человек, а не манкурт какой-нибудь, я не могу стереть свою память. Я помню всю свою жизнь, у меня пока еще нет склероза. В детском саду я был влюблен в свою воспитательницу, так ты и к ней будешь меня ревновать?
Вера грустно посмотрела на него:
– Не надо так, Игорь, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Она еще живет в тебе. Я не хочу быть женой человека, в котором живет другая женщина. Может быть, со временем это у тебя пройдет.
– И тогда ты выйдешь за меня замуж?