Тот самый сантехник. Трилогия
Шрифт:
Боря, стараясь не слушать психов, Олафа за плечи взял, встряхнул:
– Мергештольц, зассанные ты пассатижи! В себя приди!
Но Олаф словно загрустил, что покрывало больше не дёргается.
– К тебе там жена прилетела! – заявил Боря. – Как там её… Христина?.. Точно. Кристина! Делать то что дальше? Куда мне её теперь засунуть?
Олаф сморщил лицо, посмотрел в потолок и сказал:
– Нет, когда по тысяче за кубометр я ещё тянул, когда по две – прогорал, а как по три стал – заочно развёлся.
– Чё за бабйня?! – не понял Боря,
Олаф подскочил резко, едва с кровати не упав, и добавил речитативом, на распевках, как будто в хору упражнялся.
– Как не мер-е-е-й, не воро-о-очай, ху-у-у-й пизды-ы-ы всегда-а-а коро-о-оче!
Боря за ворот его подхватил тут же, чтобы в себя пришёл. Но тут в палату уборщица вошла. И морально-воспитательные процедуры пришлось свернуть.
– Эй, ты что тут забыл?
– Да мне этого дебила забрать! – ответил Боря. – Сидит тут прохлаждается, симулянт чёртов! А мы его всем городом ищем. На работу не хочет идти.
– Шпрехен зи дольч! – крикнул Олфаф. – Шпрехен? Нихт?
Уборщица ведро поставила, подошла, присмотрелась и с нарастанием спросила:
– Чего-о-о?
– А нахуя козе баян, спрашивается? – тут же ответил Олфа. – Найн боянен, фройлян давай. Фройлян зер гуд!
И без зазрения совести бабку в щеку поцеловал.
– Ах ты шляпа немецкая! – уже за шкирку подхватил его Боря. Симуляции симуляциям, а бабушек трудовых обижать – не позволительно.
Но бабка-божий одуванчик и сама не робкого десятка оказалась. Подхватив тряпку, Олафа по всем сусалам прописала. А тот только лыбится, как будто дюжина гурий его маслом мажет, и всё грудью обширной. Мужик ещё рядом снова повернулся к ним и давай дёргать под покрывалом.
«Вот же ненасытный», – невольно подумал Боря и сам добавил напарнику, но лишь словесно. Сложив дважды два, всё ведь просто получалось.
– Бабу на меня свою переложить хочешь?! – прикрикнул Глобальный. – Шкура ты продажная. Ну-ка поднялся быстро и домой дуй! Сам свою фройлян зер гуд там. Как можешь, конечно. Это твоя забота.
Но Олаф лишь с кровати скатился и рассмеялся в голос. А следом санитары в палату вошли, не зная кого первого растаскивать.
Задерживать не стали. Скорее на выход попросили. А затем Борю к доктору отвели. Пусть сам определяет кто псих, а кто нормальный.
С большим удивлением Глобальный на профессора посмотрел в кабинете. Это был тот же пожилой профессор, который выписывал его из отделения интенсивной терапии.
– А вы что здесь делаете, док? Помните меня?
Доктор Борю признал. И двух месяцев не прошло, всё-таки.
На стол указав, сказал:
– А вы, Борис, смотрю в психи решили податься? Или на богатый внутренний мир решили глянуть?
– А что, если так?
– Это вы бросьте, – отмахнулся доктор, очки толстые поправив. – Сейчас немало туристов к нам через больничку в гражданство примазаться желают. Некоторые гастербайтеры даже в тюрьмы присаживаются, лишь бы зиму в тепле пережить. Со сколькими
Боря голову обхватил, пытаясь справиться с мигренью и гневом разом.
– Да какой здоров? Нервы ни чёрту. Того и гляди скоро снова в обморок упаду с такой работой. Напарник-придурок. Шеф-гондон. А женщины… с этими вообще не ясно.
– Поверьте моему опыту, молодой человек. Когда мужик о бабах и работе рассказывает, то жив-здоров, – усмехнулся профессор. – Вы бы к дочери моей на приём сходили.
– Да сходил уже! – ответил Боря резко.
– И… как? – даже снял на миг очки профессор.
– Как-как… замуж хочет, – буркнул Глобальный. – Вот телефон подарила. Можете ей вернуть? Ну, чтобы не встречаться?
Но Профессор не мог. Он застыл, глядя перед собой. А когда информация дозагрузилась, вспылил:
– Как? За вас?!
– Ну а за кого…
Доктор подскочил разом. Голос ещё на порядок возвысился, словно ручку громкости подкрутили:
– КАК ЭТО ЗА ВАС?!
А вот тут уже обидно стало.
– А что я, говном измазан? – не понял Боря. – Или что?
– Нет, ну… нет… но… – залепетал профессор и обратно сел, за сердце чуть придерживаясь.
Невралгия же.
– Док, вы бы сильно не напрягались. Чёрт с ним. Жизнь, – попытался успокоить уже Боря профессора. – Но вы мне одно скажите. У этого болезненного с собой вещей при себе не было?
– Что вам нужно конкретно?
– Ключи от квартиры… Нашей… рабочей. Мои дома остались. А он со своими потерялся. Не мог без ключей потеряться?
Доктор к столу порылся, вытащив на столешницу вдруг два десятка разнообразных ключей.
– Ну если так, то тест прост. Признаете свои – берите.
Боря усмехнулся. Лучшая защита от мошенников. Наугад не схватить. Да и доказывать ничего не надо.
Приглядевшись, признал брелок с парой ключей и совой с глазами-бусинками. Металлический брелок, надёжный. Редкий. Не перепутать.
– Вот – мои.
Доктор безразлично пожал плечами. Твои, так забирай. Боря подхватил брелок, кивнул и распрощавшись одной фразой, вышел.
– Ну… бывай, отец.
Доктор почему-то побледнел, потом покраснел щеками, но Боря покинул кабинет чуть раньше, чем последовал взрыв.
В родню к профессуре он не набивался.
Стасян ждал в коридоре, глядя в потолок. Что дело плохо, можно было понять по тому простому моменту, что даже имея вдоволь свободных минут, он ни разу не попытался стрельнуть у людей сигарету.
– Стасян, ты либо в себя приди, либо к Олафу тебя определю.
Крановщик кивнул и поплёлся за ним. Шаги его были широки, но безрадостны.
Глава 28 - Мокрые и мрачные
Чайник вскоре закипел. На газе дольше, чем на свете греется, но обстоятельнее. Кристина налила в кружку чая, взяла в руку быстро теплеющую ёмкость и нюхая чёрный байховый, блаженно откинула голову.