Тот случай между Илаем и Гвен

МакЭвой Дж. Дж.

— Однажды ты сама сказала об этом в одном из интервью. — Он оглянулся на меня. — Это было написано в статье для «Форбс». Тебе задали вопрос, нравится ли тебе Нью-Йорк, и ты ответила, что нравится. Но ты все равно скучаешь по Сайпресс, потому что для тебя Сайпресс — это место абсолютного покоя в мире хаоса. Я тогда этого не понял, но теперь не могу не согласится.

— Илай, то интервью было почти четыре года назад.

— Да, — он усмехнулся, больше над собой, взял мою руку и замолчал.

Я пожала его руку и улыбнулась.

— Я так и вижу, как ты гуглишь мое имя.

—

Нет, тогда мной двигало не желание преследовать. Это было после нашей дискуссии в Нью-Йоркском Университете. Я видел, что все студенты были буквально влюблены в тебя, и хотел понять причину. Потом ты показала мне свою галерею, и мне захотелось узнать, что думают другие.

— О, нет, — застонала я. — У меня было несколько по-настоящему ужасных отзывов.

— К черту Джефри Карлайла из «Нью-Йорк Таймс!» Только мужчина без сердца может критиковать твои работы.

Я захохотала.

— Это же слова мистера Д’Амура о тебе!

— Я не был критиком, я был только… — он пытался подобрать слово.

— Критиком?

— …необразованным, и ты вряд ли можешь винить меня за это. Как только я научился отличать кисточку для рисования от холста, понял, что ты реально талантливая… И не надо так довольно лыбиться.

Он наклонился ко мне, хохоча, и положил голову мне на колени.

— Если хочешь правду: впервые увидев твои картины, я был эмоционально взволнован, и ты до сих пор заставляешь меня испытывать сильные эмоции.

— Эй, куда это подевалась его голова? — заорал отец.

Илай тут же выпрямился, а мне захотелось выпрыгнуть из машины.

— Пап!

— Извините, сэр. — Илай удержал меня на месте, когда я уже хотела повернуться к мужчине, сидевшему на переднем сиденье и посвистывавшему, как ни в чем не бывало. Как будто не он только что убил момент прекрасной душевной близости.

— Это было плохой идеей, — пробурчала я.

— Почему? Ты думаешь, что я сломаюсь? — спросил он, когда мы остановились. — Не беспокойся об этом, Гвиневра. Что бы он ни замышлял против меня, я выстою. Вдобавок к остальному, посмотри на это лицо, ну как его можно ненавидеть?!

Закатив глаза, я встала. Илай выпрыгнул из кузова первым и протянул мне руку.

— Она выпрыгивала из таких грузовиков с пеленок, ей не нужна твоя помощь, городской мальчик, — выкрикнул мой отец, спуская Тайги с поводка.

— Это называется быть джентльменом, папа, — ответила я ему, самостоятельно выпрыгивая из машины.

— Это называется быть…

 Мама выразительно посмотрела на отца, и он не решился закончить свою мысль, к счастью.

Илай забрал наши сумки из машины. Я повернулась к нему и быстро проговорила:

— У тебя все еще есть время дать деру. Аэропорт лишь в девятнадцати километрах отсюда, что для тебя раз плюнуть.

— Я не собираюсь сбегать от твоего отца, Гвиневра, после небольшой словесной перепалки. Между прочим, твой дом великолепен! — Он сделал шаг вперед, чтобы лучше охватить его взглядом.

Это был огромным бревенчатым дом на правом конце озера. И только стоя на краю озера, можно увидеть остальные дома. Горы как будто нависали на заднем фоне. Глубоко вздохнув, я наслаждалась

теплом.

— Гвен!

Я отпрыгнула назад, когда трое здоровенных мужиков в клетчатых рубашках и горных ботинках подбежали ко мне и подхватили меня на руки.

— Парни! Быстро! Отпустили! — завопила я на них, когда они удумали подбрасывать меня вверх.

Они заржали, поймали меня и поставили на ноги.

Брови Илая плавно ползли вверх, пока он рассматривал каждого из них.

Хотелось бы мне прочитать его мысли.

— Илай, это…

— Не обращайте внимания, парни, на этого городского пижона. Заходите, ужин готов, — заорал отец уже в дверях.

Мне лишь оставалось помолиться небу: «Убей меня прямо сейчас!»

— Городской пижон, удачи! — мужчины похлопали его по плечу и направились в дом.

— И они?.. — Илай указал на них.

— Скорее всего, мой отец пригласил их, чтобы тебе жизнь медом не казалась. Давай, я быстренько введу тебя в курс дела: парень с длинными блондинистыми волосами — Джереми Лоуренс. Ему двадцать три, и он был первым парнем Стиви. Не затевай разговора о ней при нем, потому что он до сих пор сохнет по ней. Теперь он работает в городе механиком. Малик Вашингтон — парень с короткими афроволосами. Ему столько же, сколько и мне. Он работает в полиции Сайпресс. Последний и самый важный — это Рой. Мой отец пытается свести меня с ним со времен нашего детства. Он преподает фотографию в старшей школе, — закончила я, выдохнув. Илая, казалось, ничто не смущало.

— Ты запомнил?

— Ага, — ответил он, подхватывая наши вещи и направляясь к дому.

Я вошла внутрь, и они выстрелили в меня серпантином.

— Добро пожаловать домой, Гвен!

Я смеялась, стягивая бумажные ленточки с головы. Может быть, все сложится хорошо?..

Глава 21

Допрос Илая Дэвенпорта

Илай

Было трогательно наблюдать, как она переживала и беспокоилась обо мне, но, что бы она ни делала и ни говорила своему отцу, это не помогало. Впрочем, я совсем не хотел, чтобы она так старалась. Ведь что хотел видеть ее отец? Разумеется, доказательства того, что я достоин его дочери. В большинстве случаев для отцов это недостижимая цель. Я никогда не окажусь достойным, меня будут лишь терпеть. Ну и пусть, терпят и ладно. Я не знал, по какому маршруту мне двигаться. Усугублял ситуацию тот факт, что Масоа По доверял мне так же, как снеговику, стоявшему посреди пустыни.

— Я приготовила все, что ты любишь, Гвен. — Мама подвела Гвиневру к длинному столу, уставленному всевозможными блюдами: запечённой курицей и семгой, соусами, хлебом, рисом и пирогами.

Гвиневра посмотрела на стол и перевела взгляд на отца.

— Спасибо, но, пожалуйста, скажите, что вы не питаетесь в таком ритме постоянно. Пап, у тебя недавно был сердечный приступ, разве ты не должен есть больше фруктов, овощей и орехов?

Она была права.

— Я похож на оленя?

Гвен нахмурилась. Масоа покачал головой.