Тотальная война
Шрифт:
И привык считать свое ремесло интеллектуальной игрой, сродни отгадыванию кроссворда на языке, который только взялся изучать. Тут требуются кропотливость, терпение и интуиция. И, конечно же, удача. Ему ни разу не доводилось бегать по крышам, устраивать гонки по ночному городу и забираться в офисы через канализационную трубу. Насколько знал, работа девяноста девяти процентов разведчиков ничем не отличается от серых будней любого конторского клерка. Оставался еще один процент «чернорабочих» разведки, о приключениях которых и пишут в дешевых детективах. Но ни один серьезный интеллектуал, к которым себя относил Лебер, руки «чернорабочему» не подаст. Потому
Приказ лично организовать и возглавить силовую акцию он поначалу расценил как недоразумение, потом — как оскорбление. Но, закусив губу, приказ выполнил, сделав все, чтобы акция выглядела как тонкая интрига. И ничего более.
Но неожиданно прибывший из штаб-квартиры «Магнуса» сухопарый старик с цепким взглядом и такими же цепкими сухим пальцами взял руководство на себя. И дело сразу же приобрело нехороший кровавый привкус.
Первое, что сделал Хиршбург, ознакомившись с подготовкой операции, — потребовал немедленно устранить непосредственных исполнителей, отработавших свое. И произнес «устранить» с такой привычной небрежностью, что у Лебера прошел холодок по спине. Тем не менее трое польских уголовников, приехавших в Москву по украинским паспортам, были немедленно перехвачены на территории Белоруссии. Сейчас их тела, наверняка, уже пожирают болотные черви. Второй жертвой станет сапер, заложивший мину под домом. Ровно через час после взрыва. Лебер был уверен, если не будет взрыва, через час не станет его самого.
Он невольно посмотрел на часы. Минутная стрелка на два деления не доползла до двенадцати. До взрыва оставалось ровно сто двадцать секунд.
А старик продолжал стоять у окна, задумавшись, взбалтывая остатки джина в стакане.
«Окно открыто, стекла, конечно же, выдержат взрывную волну. Но чем черт не шутит. Проклятый маразматик, наверняка, относится к тем занудным начальникам, которые считают своим долгом лично присутствовать на операции».
Лебер лихорадочно соображал, как оттащить старика от окна и при этом, упаси господь, не задеть генеральской спеси. Он почему-то сразу же присвоил старику чин генерала, хотя доподлинно не знал, какие погоны носил Хиршбург в вермахте. Но в том, что Хиршбург поднаторел в хладнокровном распоряжении чужими жизнями на войне, Лебер не сомневался.
Наконец, он нашелся и самым нейтральным тоном, на который был способен в эту минуту, произнес:
— Я читал, что Юнгер, [1] стоя у окна с бокалом шампанского в руке, наблюдал за бомбежкой Берлина. Довольно странный вкус, вы не находите, герр Хиршбург? — Он чуть было не сказал «глупое позерство», но вовремя спохватился.
Хиршбург хмыкнул, покосился на Лебера и пригубил джин.
— Эти писаки думают, что войны начинают только для того, чтобы тешить их больное самолюбие. — Хиршбург облизнул губы и неожиданно задал вопрос:
1
Эрнст Юнгер — немецкий писатель и философ.
— Для чего начинают войну, Лебер?
Лебер пожал плечами, решив не высказывать вслух мнение, способное ему навредить. Его военный опыт ограничивался двумя годами службы в танковом полку рейхсвера. И за все два года вверенный ему танк, надраенный до полной стерильности, ни разу не покинул ангара. Домой Лебер вернулся, поправившись на десять кило и с твердой уверенностью, что полюбить войну способен только полный кретин.
— Войну начинают,
В этот миг, словно по команде Хиршбурга, в глубине поселка низко ухнуло. Тугая волна ударила в стекла. В небо взметнулся яркий язык пламени, сразу же опал, и над крышами задрожало оранжевое марево. Неожиданно проснувшийся ветер донес запах близкого пожара.
Хиршбург хищно потянул носом. Губы растянулись в сладострастной улыбке.
— Неплохо, Лебер, очень неплохо, — пробормотал он.
Лебер понял, что более высокой оценки он не удостоится, и изобразил на лице благодарную улыбку.
«Яволь, майн фюрер, — мысленно произнес он и добавил: — Чертов наци. Давно не видел, как горят дома, взорванные по твоему приказу?»
Хиршбург еще немного полюбовался на языки пламени, пляшущие в темноте, и закрыл окно. В поселке уже тревожно вспыхнули окна и разноголосый гул покатился от дома главного редактора к пожарищу.
— Ну, думаю, этот фейерверк к празднику они не забудут, — сказал Хиршбург. — Может, и нам включить свет, как считаете? Иначе будет несколько неестественно.
Лебер достал из кармана пульт, нажал на кнопку. На газон перед домом упал яркий прямоугольник, высветив каждую травинку. Свет Лебер включил на первом этаже, не хотел, чтобы Хиршбург сейчас видел его лицо. Он знал, что его операция закончена, осталось только дать команду устранить сапера. Но та операция, что закрутил Хиршбург, только началась. И кто знает, в какой форме решили устранить самого Лебера.
Хиршбург протянул ему пустой стакан.
— Получите подтверждение, что о сапере позаботились, и можете укладывать чемоданы, Лебер. Вы назначены генеральным представителем «Хофаккерк Гмбх» в Лос-Анджелесе. Факс получите утром. Калифорния — прекрасное место, чтобы отогреться после пяти русских зим, не так ли?
Лебер кивнул, спрятав улыбку. Про себя он отметил, что старик не сказал «походатайствую» или «порекомендую». А сразу — «назначен». Словно владельца «Хоффаккерка» и не существует в природе. Причем, Лебер точно знал, что никакого представительства в Калифорнии у фирмы до сего дня не было. Значит, открыли, никого об этом не спросив.
За такую награду стоило из благородного промышленного шпионажа погружаться в жижу уголовщины. Стоило рисковать и стоило испачкать руки. Три поляка и сапер-азиат — не в счет. Это расходный материал в любой серьезной игре. Но какие же в ней должны быть ставки, подумал Лебер, если ему, промежуточному звену, выплачивают такой гонорар.
— Вы что-то хотели сказать, Лебер? — Хиршбург все это время внимательно следил за лицом собеседника, освещенным всполохами пожара.
— Благодарю, герр Хиршбург, — выдавил Лебер. Хиршбург вскинул голову, уперся взглядом в переносицу Лебера. Помолчав, коротко бросил:
— Можете идти.
Лебер, стараясь в темноте не задеть мебель, пошел к двери.
— Курт, пошлите водителя, пусть послушает, что говорят люди. — Команда догнала его на самом пороге.
Лебер, неожиданно для себя самого вспомнив армейские навыки, развернулся на каблуках.
— Да, герр Хиршбург.
Старик все еще стоял у окна, барабаня пальцами по стеклу какой-то марш.
Вальтер Хиршбург, штандартенфюрер СД, личный номер СС 3072, за свою долгую жизнь провел сотни спецопераций — во время войны и после. Он вообще не разделял время на мир и войну. Только слюнявые идеалисты считают, что войны заканчиваются подписанием акта о капитуляции. Нет, война, раз начавшись, не заканчивается никогда.