Тотем Козерога
Шрифт:
глаза метали молнии, а кулаки превратились в огромные волосатые кувалды. Майор с
трудом совладал с собой, сказал спокойнее:
— Саня, давай так… Несколько простых тестов и если результаты отрицательные,
отпускаем на все четыре стороны. Положительные — говорим дальше. Пойми, все что
рассказали — правда. И Совет Старейшин — реальная угроза. Эти уроды испоганили
Землю, превратили целые народы в своих холуев и свиту. Держится только Россия…
пока
Но день ото дня слабеем, ветшаем. Если не произойдет чуда — Родина сгинет.
Разорвут по кусочкам, растащат, людей превратят в рабов… Но чудо есть! Расчеты
показали, что все двенадцать появятся у нас, в России! Такого никогда и нигде не
происходило, а значит, именно на славян возложена миссия вернуть цивилизацию на
духовный путь!.. Саня!.. Александр! Если ты носитель Старшего Тотема, то мы
станем неизмеримо сильнее. У нас есть специалисты — выучим, натаскаем! Потом
делай что хочешь, ни один колдун не сможет тебя победить. Но если уйдешь, то
погибнешь. Просто не дадут войти в полную силу!..
Данилов говорил с искренним пылом, активно жестикулировал. Я заколебался. Если
есть домовые и прочая нечисть, то почему бы не быть и всему остальному? Тем
более многое сходится, выглядит очень правдоподобным. Волшебница ведь зачем-то
хотела убить. И не просто потому, что стукнуло в голову: «Какой милый молодой
человек! А не зарезать ли его сегодня вечерком и не повесить ли скальп на дверь
в качестве украшения?» И как объяснить повышенный интерес остальных
представителей чародейской фауны: колдуна и ведьмы?.. Хотя Соня умничка,
вытащила из-под носа у Грейс. Но кто знает, какие цели преследует сама…
Ты хотел выбрать сторону, — напомнил я себе. — Хотел найти учителей и
наставников. По крайней мере, на первое время. Да, с вояками связываться не
хочется. Но если что-то умеют и знают, отказываться и упускать шанс не стоит.
Надо быть осторожнее — контора серьезная, правительственная. Такие господа не
любят выносить сор из избы, подвергать дела огласке. А я достаточно увидел и
услышал… Убивают и за меньшее. Оправданный риск? Пожалуй…
Я вернулся обратно, медленно сел на стул и посмотрел майору в глаза. Данилов
тяжко сопел и пыхтел, пытался отдышаться после приступа красноречия. Отер пот со
лба, фыркнул. В карих глазах появилась слабая надежда. Ведьмак же проявлял
чудеса выдержки. За время перепалки и бровью не повел. Сохранял
равнодушно-отстраненный вид, будто витал где-то в иных мирах и реальностях. Сюда
возвращался лишь
— Хорошо, давайте тесты, — ответил я на немой вопрос командира. Не удержался и
добавил сварливо: — Но быстро, мне еще кошку кормить…
Данилов как огромный вепрь бросился к двери, проревел в коридор:
— Камышева ко мне! Срочно!
Не прошло и двух минут, как в комнату бочком протиснулся тот самый худой лысый
мужчина в белом халате, которого видел курящим на крыльце. Похож на лаборанта
или врача. В руках держал потертый кожаный портфель с множеством блестящих
застежек.
Теперь представилась возможность рассмотреть поближе. На вид — от тридцати до
сорока лет. Как раз из того типа людей, возраст коих невозможно определить…
Большая голова неправильной формы крепилась на тоненькой как у гусенка шее.
Череп вытянутый: высокий лоб мыслителя и выпуклый затылок. Лицо инфантильное и
чахлое, по-детски несуразное: вздернутый нос, пухлые губы, маленький почти
незаметный подбородок и круглые румяные щеки. За огромными толстыми
очками-иллюминаторами скрывались сонные голубые глаза с длинными светлыми
ресницами.
— Егор Юрьевич, выручай! — громыхнул Данилов, кивнул на меня. — Конкурсанта надо
проверить. Очень перспективный.
— Хм… Который по счету? — пробормотал человечек, с неприязнью посмотрел на
громадного майора. Голос оказался мягким и спокойным. — У вас, Алексей
Григорьевич, все перспективные. Думать надо головой, а не мускулами.
— Ну-ну, Юра, не ворчи, — примирительно сказал майор, пожал плечами. — Мы люди
действия, мыслитель и ученый ты.
— Почему мне кажется, что словосочетание «люди действия» буквально переводится
как безмозглые? — поморщился очкарик.
Прошел к столу, осторожно переступил через горки мусора и окурков. С
брезгливостью осмотрел остатки трапезы. Выбрал угол почище, поставил портфель и
стал щелкать застежками. Открыл и запустил руку. Долго нащупывал что-то, кряхтел
и кривился. Спросил нейтральным тоном:
— Дата рождения?
— Десятое января, — ответил я.
— Интересно… — пробормотал ученый, поправил очки. — Возьмите, молодой человек!
Камышев выудил из недр портфеля молочно-белый стеклянный шарик размером с
крупную вишню и бросил мне. Я поймал на лету, покатал в ладони. Тяжелый и
гладкий, холодный. Стекло вспыхнуло изнутри ярким белым светом. По гладкой
поверхности побежала сеть трещин. Раздался сухой хруст, и на ладони осталась