Тотем Козерога
Шрифт:
послушаться. Я отбросил колебания и пополз к стене. Каждое мгновение ожидал, что
вот-вот уткнусь головой в твердую поверхность, набью шишку. Но продвигался
сантиметр за сантиметром, а стены не было. Я до боли в глазах всматривался в
темноту, пытался уловить хоть небольшой отблеск света. Но тщетно, тьма густая и
монолитная, будто жирное чернильное пятно. А потом ощутил легкий сквозняк. В
лицо подул неожиданно теплый ветер. Мягко погладил щеку, перебрал волосы,
ласковые женские пальчики. Разум пришел в замешательство, ведь твердо знал — там
лишь камень и цемент. Но чувства отвергали, говорили, что предо мной пустота.
Безбрежная и глубокая, не нора, а бездонная пропасть.
Я испугался и остановился. Принюхался, пошарил рукой. Но домовой резко рванул за
волосы, заставляя двигаться. Я закричал от боли, услышал хруст выдираемых с
корнями прядей. Хотел схватить наглеца, сбросить с головы… И провалился во тьму.
Звуки отдалились, исчезли. Многострадальное тело не выдержало и рассыпалось на
атомы, превратилось в облачко редкого газа. Мгновение тишины, спокойного
ожидания. А затем в мозг шумным потоком хлынули ощущения. Вернулся слух, глаза
резанула вспышка света, тело свели судороги. Я вывалился из пустоты, грохнулся
на твердое и холодное. Под пальцами хлюпнула вода, ноздри пощекотал запах сырого
асфальта, грязи и плесени.
Кожа горела огнем, но внутри вечная мерзлота, абсолютный ноль. Шипел горячий
пар, одежда тлела и дымилась. Я глухо и жалобно застонал.
— Вставай, молодец! — услышал я преувеличено мягкий голос Елистрата. –
Выбрались, слава богам!..
Домовой поерзал на голове, спустился на плечо и пробежался по спине. Вернулся
обратно. Я постепенно пришел в себя, с усилием приподнял голову и осмотрелся.
Темно. Лежу на тротуаре, руки по локоть в грязной луже. Где-то в невообразимой
вышине расплывчатый сноп света — фонарь. В нескольких шагах стволы деревьев,
густая трава. Повсюду темные силуэты домов. Несколько окон светились, за
стеклами мелькали фигурки людей. Тихо и спокойно. Равнодушно шуршала листва,
стучали капли воды.
Я приподнялся, с трудом подполз к фонарному столбу и привалился спиной к
основанию. Осмотрел себя на предмет повреждений. Рубашка изорвана в клочья, на
ткани следы засохшей крови, грязь. Одежда паровала, ткань горячая, будто
вытащили из поддувала. Грудь, плечи и руки в глубоких царапинах, синяках. Но в
остальном цел и невредим.
Домовой поскреб маленькими как у мыши коготками у меня за ухом, тяжко вздохнул.
Но промолчал, устроился поудобнее.
— Елистрат, — прохрипел я, не открывая глаз. Дышать трудно, держать веки –
вообще невозможно. — Где мы?
— А
Где-то в городище.
— Точный адрес, — съязвил я. — Но, да ладно…
Постепенно в тело возвращались утраченные силы. Дыхание выровнялось, сердце уже
не грозило разломать ребра. Побочный эффект прохождения через портал помог
отогреться, разогнал кровь по жилам. Я будто в бане попарился, но теперь сызнова
замерзал. Холодный туман остудил одежду и кожу, оседал мелким бисером.
Я встал на ноги, повертелся на месте. Место знакомое, нас выбросило недалеко от
дома. Пройти всего полквартала… Надо добраться. В квартире отдышусь и подумаю,
что делать дальше. Последние события совсем выбили из колеи. Я только и делаю,
что спасаюсь, убегаю, дерусь и теряю сознание, снова убегаю. Времени помыслить,
придумать стратегию и тактику не остается.
Недолго думая я направился через арку, решил пробраться дворами. Шел не спеша.
Ноги подкашивались, голова еще кружилась. Тьма и туман скрывали улицу от глаз.
Но я ориентировался по привычке, интуитивно определял, где заграждение, где
открытый канализационный люк…
Домовой притих, крепко ухватился холодными ручками за ухо. Я скосил глаз,
улыбнулся краешком рта. Не думал, что так соскучусь по ворчуну. Елистрат
напоминал меховой шарик — длинная борода и волосы встопорщились, укрыли с головы
до пят. Черные бусинки глаз поблескивали сердито и настороженно, на сморщенном
личике угрюмая гримаса. Остроконечные кошачьи ушки двигались как локаторы,
ловили каждый шорох.
— Спасибо, Елистрат! — сказал я. Постарался буднично, но в голос невольно
прокрались теплые нотки. — Выручил.
— На здоровье! — ответил домовой с удовольствием. — Но если бы послушал старика,
то вызволять не пришлось.
— Каюсь, дурак, — кивнул я. — Кстати, Вадим вернулся?
— Нет Вадика, — печально вздохнул Елистрат. — Загостился у деда своего, волхва.
И Светлана с Вовой не появлялись. Так с мышатницей несколько дней и просидели. А
потом поняли, что в беду ты попал, и решили спасать.
— Вот как… — протянул я.
Домовой промолчал, погрузился в думы. Я не стал тревожить, принялся
осматриваться по сторонам.
Город разительно поменялся. Улицы безлюдные и молчаливые. Ни одного прохожего,
исчезли разговоры, музыка, смех… Огни притухли, рекламные щиты, вывески и окна
домов слились с мраком. Лишь кое-где одинокие фонари, редкие огни в квартирах. В
воздухе витала противная вонь: пахло плесенью и гнилью, разложением, чем-то