Тотем ночи
Шрифт:
– А тебе?
– Не видишь - я делом занят. Для хирурга, знаешь ли, самое паршивое, когда дрожат руки.
– А от этого барабанного боя они у тебя не дрожат?
– Бирюк кивнул в сторону двери, которая ходила ходуном.
– Во время войны мы даже под бомбами оперировали. Будем считать, что это учебная тревога.
– Ну-ну...
Когда Сергей вылил в стакан остатки водки, в дверь стучать устали.
Мысленно возблагодарив такое стечение обстоятельств, он опрокинул водку в себя.
Внутренняя
– Как же они все-таки умирают, а?
– Откуда я знаю?
– пожал плечами приятель.
– Быть может, от старости темными безлунными ночами...
13:51 Грохнув по неподатливой двери последний раз, волчица оперлась на перила, тяжело дыша. Ублюдки, кто бы они ни были, гостей не желали. Оставалось одно - затаиться в засаде...
Она повертела головой. Лестничная площадка - неважное место для засады. Выщербленные ступеньки, ободранные двери и стены, изуродованные надписями от патриотически-оптимистических типа: "Жопа, жопа - лысая моя!" до трагически-безысходной: "Прощай, иду на хуй!". Во всем этом не было ничего лишнего и любая фигура будет чужеродным телом в глазах...
От невеселых раздумий ее отвлекли шаги. Волчица посмотрела вниз. Там медленно поднималась серая фуражка.
"Ну вот, - подумала она.
– Сейчас начнется: кто, что и зачем?.. И они еще называют их волками!.."
Вопреки опасениям, милиционер не обратил на нее никакого внимания и позвонил в дверь напротив. Та открылась и закрылась, когда тот вошел внутрь.
Послышался сварливый женский голос, интересующийся, почему он опоздал на обед, ведь не с его желудком нарушать режим и диету.
Волчица щелкнула зубами - это был совсем не признак разочарования, как принято думать. Она еще раз посмотрела на дверь и медленно начала спускаться вниз.
Между вторым и третьим этажом навстречу ей попалась девушка. Ноздри брезгливо поморщились - от той тяжело разило перегаром, забивая естественный запах.
13:55
Выйдя из бара, где ей до смерти надоела подружка, Лена решила на всякий случай зайти в гараж, но, как и следовало ожидать, там никого не было. Никто не ждал ее, чтобы с блудливой улыбкой вручить ключи от машины и сказать пару банальных комплиментов. Выкурив сигарету, она нашла в записной книжке адрес и направилась к механику домой паутинками переулков. Уже подходя к цели, Кирш в одном из дворов заметила бордовое пятно, которое оказалось ее джипом. Это ее не удивило, а лишь уверило в правильности избранного пути.
Автомобиль стоял у подъезда и беззаботный слесарь даже не вынул ключи из замка зажигания. При мысли о том, чтобы угнать собственный джип, а затем потребовать за него компенсацию, Лена ухмыльнулась. Идея была неплоха, но ей хотелось совсем
13:56 Бирюк зажег спичку, подкурил и спросил:
– Где тут у тебя пепельница?
– Ты в ней сидишь.
– Зачем это тебе?
– Сергей затянулся сигаретой и сбил пепел на пол. Маркиза де Сада начитался, да?
– Да нет, кроме газет я ничего не читаю, - Довбня вынул из тела сочащийся кровью кусок.
– Посмотри! У него печень новорожденного младенца! Вот что значит здоровый образ жизни! Представь, на что похожа твоя!
– Не хочу.
– А хочешь, я тебе пересажу эту?
– Не сомневаюсь, что в тебе закопан гениальный хирург, но так далеко моя вера в него не распространяется...
– Зря. Печень - великое дело. Самураи, например, первым делом вырезали у своих врагов печень и ели ее в сыром виде...
– Какая гадость! Где ты этого набрался?
– Чего?
– Древние греки у тебя тоже что-то там вырезали, самураи ели... Надеюсь, славяне себе ничего такого не позволяли?
– Точно не скажу, но что они, по-твоему, не люди?
– Никогда не подозревал, что у тебя такое своеобразное представление о людях.
– Кстати, слово "жрать" произошло от выражения "приносить жертву". Зеки, должен тебе сказать, убегая из концлагерей, специально брали с собой какого-нибудь лоха на мясо и потихоньку его ели, ампутируя сначала конечности, затем филейные части, приберегая внутренности, богатые витаминами, на конец...
– Заткнись, ради Бога!
– О, ты себе не представляешь, что люди ради него делали! В пылающую пасть Молоха, например, бросали младенцев, а...
– Я не хочу этого слышать!
– Не психуй, просто к слову пришлось...
Некоторое время Вовка молча ковырялся в чужих кишках, затем снова заговорил:
– Ты меня спрашивал, зачем я это делаю. Так вот, ответ прост - из элементарного человеческого любопытства.
– Это элементарное бесчеловечное любопытство.
– Так он же - не человек. Он просто белая мышь в подобии человека.
– Все равно, это как-то... Кто бы он ни был, ему же больно! Ты не имеешь морального права это делать!
– Вот как ты ставишь вопрос! А что такое мораль? Скорлупа, внутри которой человек поедает самого себя. Поедает и протухает, как куриное яйцо. Тебе бы пора уже вырасти из зародышевого состояния. Нельзя приготовить яичницу, не разбив яйцо! Вряд ли бы он позаботился об анестезии, перегрызая мое горло.
– Сплошное словоблудие!
– Еще говорят, - невозмутимо продолжал Довбня, - что человек способен на все, даже истребить самого себя. А способен ли он на то, что делает этот оборотень? Разве тебе неинтересно, почему он превращается в волка под влиянием лунного света и практически неуязвим? Почему его тело легко восстанавливает любые повреждения?