Товар для Слона
Шрифт:
— Раз вы ко мне пришли, значит, вам и вашему другу известно, что я проводил экспертизу тормозной системы автомобиля покойного мэра. Все, что достоверно показала экспертиза, я записал в акте. Акт передал заместителю начальника УВД полковнику Белецкому. Можете обращаться с вопросами к нему или выше.
— А вы что, давали подписку о неразглашении?
Он смерил меня колючим взглядом:
— Молодой человек, я не давал никаких подписок, но существует этика работы эксперта, и говорить с посторонними на эту тему я не намерен.
Ах,
— Вам предъявляли постановление прокурора или следственных органов о производстве экспертизы?
— Не понял…
Пришлось объяснить:
— Если есть такое зарегистрированное постановление, то акт экспертизы в обязательном порядке попадет в дело и может быть использован в суде любой из сторон. В противном случае ваше заключение окажется в деле лишь в том случае, если будет содержать данные, угодные следствию.
— Угодные следствию? — повторил он за мной, выделив первое слово.
Мы уже приближались к метро «Дружбы народов», я чувствовал, что он вот-вот смоется.
Я вздохнул:
— Борис Иосифович, две минуты назад вы разыгрывали из себя прожженного циника, говоря о КГБ. А теперь, когда речь пошла о милиции, вы ей вдруг свято верите?
Доцент все больше ощетинивал иголки:
— С этими людьми я работаю много лет, почему мне им не верить? И с чего вдруг следствию может оказаться угодно что-то фальсифицировать?
Снова начал накрапывать дождь, доцент поежился и решительно шагнул на первую ступеньку входа в подземный переход, но я не отставал.
— Борис Иосифович, вы согласились поговорить со мной. Я не в силах заставить вас отвечать на мои вопросы — но хотя бы выслушайте!
Старый дешевый трюк, но на такой безотказно ловятся мягкие воспитанные люди, которым неловко послать подальше назойливого собеседника.
— Не под дождем же… — буркнул он.
Попался! Все, теперь уболтаю!
Мы прошли мимо строя лотков, протискиваясь сквозь толпу, свернули на станцию, и тут я его отволок в дальний угол, не давая улизнуть к турникетам.
— Борис Иосифович, вы знаете такую фамилию — Арсланов?
Он снял очки, вытащил из внутреннего кармана куртки лоскуток замши, принялся протирать стекла.
— Не на луне живу, — буркнул наконец.
Я чуть раздернул молнию на куртке, перевел дух. На станции было теплее, чем на улице, только сыро, и снизу тянуло озокеритом — у меня теперь этот запах больше ассоциируется с больницей, чем с пропиткой изоляции…
— Мы подозреваем, что убийство заказано именно Арслановым. И если раньше это были просто подозрения, то вчера выявился серьезный мотив. На несколько миллионов ежегодно.
— Ха, мотив! У десятка моих студентов есть мотив придушить меня, но я пока ещё живой!
Я посмеялся, он коротко дернул щекой — обозначил улыбку.
— Слушайте, Вадим Андреич, это пустой разговор! Вы нашли мотив — ну так сообщите в милицию, они ваш мотив
Я покачал головой — мудро и снисходительно.
— Нет, Борис Иосифович, они сперва глубоко задумаются. Потому что не сегодня-завтра устроят выборы нового мэра, Арсланов вполне в силах посадить своего человека, и тогда милиция со своим расследованием может оказаться в глубокой… гм… луже.
— Он ещё меня называет циником! — Доцент надулся.
Я ответил ему в тон:
— Не на луне живу… — А потом перешел в атаку: — И вы со своим заключением сыграли им на руку. Ну как же, экспертиза однозначно показала, что смерть мэра произошла в результате несчастного случая, вызванного специфическим техсостоянием тормозов… По крайней мере, так сказал моему клиенту некий высокий милицейский чин.
— Однозначно?! — вскинулся Школьник — и тут же прикусил язык.
Я не стал кричать «Ага!», я только печально кивнул:
— Вот видите, вы пишете одно, а они читают другое… А говорят третье, а делают — четвертое.
Он пожевал губу, небрежно поинтересовался:
— И что же такое четвертое они делают?
— Не успели высохнуть чернила на вашем заключении, как они кинулись искать следы преступления на станции обслуживания.
Школьник пожал плечами:
— Бессмысленно, конечно, но их можно понять. За соломинку хватаются…
Я почуял, что в эту точку надо бы ткнуть киркой ещё пару раз, и брякнул наугад:
— Отчего же бессмысленно? Найдут там какую-то негодную запчасть и скажут: вот, мол, такое поставили на машину мэра, он из-за этого столкнулся с КрАЗом, а такой способ убийства указало нам заключение эксперта.
Но он ещё не сдавался, он крепко держал язык за зубами.
— А в какой мере это вас волнует?
У меня оставалось последнее оружие — полная откровенность.
— Формальный повод для волнений прост: станция обслуживания принадлежит моему клиенту. А он предъявляет очень весомые доказательства того, что мэр, его друг, нужен был ему живым и здоровым не только по дружбе, но и по финансовым соображениям. Ведь мой клиент — это Слон…
— Слон? — удивился доцент. — Женя Долгов с кафедры экономики?
Да-а, Борис Олегович был бы уязвлен.
— Нет, не с кафедры экономики. Это фигура того же масштаба, что и Арсланов, разве только менее одиозная. Действует чуть-чуть изящнее.
— И вы такого защищаете? — В голосе Школьника прозвучалабрезгливость.
— Нет, это вы защищаете и покрываете убийцу своими осторожными недомолвками! Не знаю, что вы написали в акте, но ваше заключение явно можно толковать как угодно, этим милиция и занимается! А я хочу установить истину! Мне не нравится, когда убивают порядочных людей, и мне не нравится, когда на невинных людей вешают обвинение в убийстве! Я должен знать правду… Хотя бы затем, чтобы не помогать подонкам…