Товарищ "Чума"
Шрифт:
— Ты есть видьеть бегущий партизан? — вопрошал на ломанном русском фриц. — Показывать нам — большой награда от командования Райх!
— Да вы шо, господа хорошие, — донесся до меня размеренный голос попа, от которого, казалось, сотрясались даже стены моей импровизированной тюрьмы. — Вы мне уже и так Храм Божий восстановить разрешили, и проповеди средь паствы проводить, а большей награды мне и не надобно. Я проклятых комиссаришек, что Господа нашего Всеблагого отринули, церкви порушили и за людёв-то не считаю!
Ну, вот, теперь точно приплыли. Сейчас сдаст меня фрицам,
— Как только увижу кого подозрительного, герр офицер, так сразу к вам, в комендатуру, если сам заломать паразита не смогу.
Я представил себе взгляд того фрица-офицера, глядящего на русского батюшку снизу-вверх. Если он кого и не сможет заломать голыми руками, так это матерого медведя. Да и то, я бы десять раз подумал, на кого мне сделать ставку.
— Гут! Но помньи, Pfaffe (священник) — мы фсё фидеть ошень карашо! Бистро сообщать нам обо всех нарушений режим! — нещадно коверкая русскую речь, произнес немец. — Иначе мы тебья будьем немьножко вьешать на столб фонарья за шея — а это ошень-ошень неприятно и больно!
Голоса постепенно удалялись и вскоре я их уже не слышал. Надо же, я думал поп меня сразу сдаст немцам, и уже приготовился… Но бородатый здоровячок, похоже, решил разобраться со мной сам. Так сказать, по своим, церковным «понятиям». Не привлекая на свою сторону оккупационные власти. Похоже, что война с потусторонними силами, ему важнее попыток выслужиться перед фашистским режимом.
А то, что попик не понаслышке знаком с представителями «сил зла», мне стало ясно еще в тот момент, когда я попробовал вырваться из своей клетки. Ведь не случайно же она оказалась заточена именно под таких «тварей», как я? Конечно, не случайно! Вот не думаю, что в каждой церкви найдется такая интересная клетка. И этот здоровяк совсем не прост!
Прошло совсем немного времени, дверь в мою темницу распахнулась и в помещение грузно ввалился уже знакомый мне попик. Именно ввалился, вторгся, ворвался, ибо он оказался настолько мощным и здоровым, что просто тихонько войти не мог по определению. Даже половицы под его весом натужно заскрипели, когда он подошел к столу и вытащил «спрятанный» под столешницей крепкий табурет. Другой бы его тушу попросту не выдержал.
Поп с табуретом в руке подошел практически вплотную к прутьям моей клетки, поставил его на пол и уселся, не спуская с меня пронзительного взгляда. Пару минут мы играли с ним в гляделки, но никто из нас взгляда не отвел. Наконец здоровяк довольно хмыкнул, огладил длинную густую бороду своей лопатообразной ладонью и тягуче произнес:
— Не из пужливых, значит, ведьмачок? Или совсем еще тупой?
— Слышь, дядя, — осознанно копируя спокойную манеру разговора собеседника, ответил я, — ты если прибить меня хочешь — давай, действуй. Но оскорблять я себя не позволю!
— Ишь, какие мы гордые и ерепенистые, — раскатисто хохотнул поп. —
— А что остановило? — Мне действительно стало интересно выслушать доводы этого «батюшки» на мой счет. — И фрицам не сдал, хотя легко мог.
— Мог. — Согласно кивнул огромной и гривастой головой поп. — Но я, прежде, выяснить хочу, откель ты такой в наших краях взялся?
— А мне какой интерес перед тобой открываться, уважаемый? — Я решил пока что не лезть на рожон, и прощупать почву.
Авось, выкручусь, как-нибудь. Попик этот, на первый взгляд, абсолютно не выглядит отмороженным на всю голову фанатиком.
— А интерес у тебя, ведьмачок, один — твоя жизнь сейчас всецело в моих руках и руках Создателя нашего.
При упоминании Создателя у меня вновь разорвалась в голове небольшая петарда, а в ушах противно зазвенел.
— Хочешь сказать, можем договориться полюбовно, старичок?
— Не такой уж я и старый, — пробасил здоровяк, — так, немного седины в бороде…
— Это я образно. Так шансы договориться есть? — вновь уточнил я.
— Задал ты мне неразрешимую дилему, ведьмак… Может, и есть… — Пожал могучими плечами поп.
Ответ попа меня, честно говоря не только обрадовал, но и озадачил. Не так я себе представлял взаимоотношение церкви и прислужников дьявола, каким, несомненно в его глазах я и являлся. Я думал, что поп меня тут же «на костер» отправит… Ан, нет, здесь всё куда сложнее. Ладно, тем интереснее будет, если всё-таки выкручусь.
— А зовут тебя как, служитель? — полюбопытствовал я, опустив Господа — моё общее состояние и так было совсем «не айс». А заполучить еще один приступ острой боли не хотелось.
— Зови меня отцом Евлампием… — видимо, по привычке произнес поп. — К-хе… Просто Евлампием зови, — тут же поправился он. — Твой-то «отец» — отец Лжи.
— Евлампием, так Евлампием, — согласился я. — А меня можешь называть товарищ Чума.
— Чума? — Даже опешил от моего заявления попик. — Неужто сам Первый Всадник ко мне пожаловал?
— Да, нет, просто — товарищ Чума. Мой оперативный псевдоним для работы на оккупированной врагом территории. — Терять мне сейчас все равно было нечего, так что я спокойно лил попу в уши придуманную ранее легенду. — Разведчик я советский, из Ставки Главковерха. Диверсант в тылу врага.
— Фух! — неожиданно облегченно и шумно выдохнул отец Евлампий. — А я-то подумал, грешным делом, что с самим «белым» Всадником сподобился столкнуться. Война уже во всю по земле нашей ходет, а Чумы мы еще не видали… Затерялся где-то Первый, хотя его конь всегда рыжего обгонял…
— И чего вы все к этому Всаднику прицепились? — я решил провентилировать этот вопрос теперь уже у «противоположной стороны». — Ну, запоздал чутка хлопчик, чего тут такого?
— Хлопчик? — Вылупился на меня поп, словно чудо-чудное увидел. — Ой, держите меня двое! — раскатисто заржал он. — Смотрю, ты в ведовских реалиях вообще ни в зуб ногой? — довольно произнес церковник, отсмеявшись и смахнув с заросших волосом щек выступившие слёзы. — Не учат, что ль, матчасть на высших курсах комиссарских ведьмаков?