Товарищ фюрер. Книга 1. Триумф блицкрига. Дилогия

Романов Герман Иванович

Все правильно, все верно — в переговорах участвовали высшие должностные лица СССР и Германии, так что подкопаться под странную, если не сказать больше, отстраненность Сталина было невозможно.

Все проходило предельно корректно, но у Родионова возникло твердое ощущение, что сами переговоры, по сути, абсолютно не нужны — министры лишь определили позиции чисто внешне, не затронув внутреннего содержимого, которое предоставили решать вождям.

И неожиданно он понял, что все происходящее чрезвычайно походит на спектакль. Точнее, может быть, даже на его репетицию

в первый раз, когда толковым взглядом главный режиссер определяет, кому какие играть роли и как это делать, а потому сразу потерял интерес к происходящему и демонстративно отстранился…

Тобрук

Британские крейсерские танки покрывали пустыню десятками чадящих черным дымом костров. У Люка просто в голову не укладывалось, что можно вот так, запросто, отправлять в безнадежную лобовую атаку, без обязательной поддержки пехоты и артиллерии, боевые машины, имеющие только противопульную броню. А это весьма плохая защита не только от снарядов 37-мм противотанковых орудий, но даже от 20-мм «пукалок» Pz-II.

Но безумной храбрости, по мнению ошарашенных пылких итальянцев, или бестолковой глупости, на взгляд хладнокровных немцев, англичанам было не занимать.

Упрямый генерал О'Коннор, как истовый шотландец, не мог примириться с поражением, а потому, получив подкрепление, снова бросил его в безнадежный бой.

Умелая тактика и великолепная боевая выучка опытных солдат позволяли нивелировать численное превосходство противника. Но от потерь не избавляли — от полной роты легких танков уцелел едва десяток, бронеавтомобилей и САУ потеряно до половины.

Была одержана победа — иначе воспринимать этот двухдневный яростный бой майор не мог. Ведь наступающие британцы понесли просто жуткие потери — до сотни танков и бронеавтомобилей навсегда осталось стоять обгорелым железным хламом на желтом песке.

Немцы выбили больше двух тысяч солдат и захватили в плен еще три сотни — австралийцев в широкополых шляпах, южно-африканцев в британских «суповых тарелках» и индусов в нелепых тюрбанах цвета хаки.

— Герр майор, — гауптман Панциг склонился над бортом штабного «Ганомага», украшенного двумя антеннами. — Нас обходят с юга. Колонна в три десятка танков, бронемашины и сотня грузовиков. Взвод лейтенанта Хуртцига задержать их вряд ли сможет!

— Я понял, — фон Люк мотнул головой. Ну что ж, он хорошо знал самое уязвимое место, но англичанам потребовалось пройти через кошмарные потери фронтального наступления, чтобы решиться на обход.

Теперь держать позиции нет никакого смысла, ибо главное достигнуто. Англичанам не дали ворваться в Тобрук с хода, итальянские генералы получили целых два дня для приведения в порядок своих солдат.

И самое главное — теперь макаронники, увидев, что немцы легко лупят грозных британцев, воспрянут духом и покажут, что и они умеют воевать, как берсальеры из отряда Люка.

Тут каждый день дорог — к Бенгази подошла 1-я бригада, и теперь у генерала Роммеля под рукою приличный танковый кулак, которым можно деблокировать крепость.

— Передайте

команду «Закат», капитан. Мы свое дело здесь сотворили, пора отходить в крепость. Англичане через пару дней пойдут на штурм, другого варианта у них нет. А нам на руку…

Москва

Андрей с нескрываемым любопытством разглядывал рабочий кабинет Сталина. Все же он попал в святая святых, откуда осуществлялась высшая власть в СССР, скрывающаяся под скромной должностью секретаря ЦК, — не принимать же в расчет «всесоюзного старосту», что подписывал подготовленные именно за этим рабочим столом документы.

Две вещи привлекли внимание моментально — портрет «вечно живого», что лежал мумией по примеру древних фараонов в персональной пирамиде, и множество книг в шкафу. Из истории он знал, что Сталин всегда занимался самообразованием, а потому много читал.

К сожалению, чего не скажешь о его соратниках и преемниках, одна героическая ода про «царицу полей» чего стоит вкупе с ботинком на ассамблее ООН.

И еще они гордились своей дремучей серостью и невежеством, громогласно заявляя, что прошли революционные «университеты», а потому буржуазная «образованщина» ни к чему!

Андрей извлек из знакомой пачки, хотя и малость другой, папиросу «Герцеговину Флор», почувствовав себя школьником, что покуривал тайком от родителей, покупая в известных по Москве табачных киосках такие дорогие папиросы за целых шестьдесят копеек, когда «Беломорканал» всего двадцать пять стоил.

Сталин спокойно набивал свою трубку, а Родионов, сам напросившийся провести неформальную встречу, «без галстуков», так сказать, ловко смял мундштук привычной по армии «гармошкой» и, чиркнув спичкой, закурил. Странно, но сейчас табак пошел хорошо, видно, он сам курил, а не Гитлер с его неприязнью к этому злу.

Хорошо пошло, как говорится…

— И как вам папироса, Андрей Иванович?

От неожиданности дым стал в горле, глаза полезли на лоб — такоговопроса получить никак не рассчитывал. Кашель раздирал его на части, он почувствовал, что еще немного — и подавится дымом насмерть.

Спасение пришло неожиданно — крепкая ладонь пару раз хлопнула по спине, и сразу полегчало. Участливый голос, с истинно отцовскими интонациями, заботливо осведомился:

— Давно не курил, Андрей Иванович? Или…

— Именно «или»!

Родионов прокашлялся и смог ответить. «Темнить» не стоило, незачем, да и будет глупо.

Сталин оказался не просто умным, а мудрым, раз не только мог заново связать все неувязки, но и понять, кто есть кто, — в этом Андрей сейчас не сомневался.

— Хотя вы вряд ли в такоеможете поверить!

— Но почему же, — после долгой, очень долгой паузы отозвался Сталин, медленно прохаживаясь по ковру. — Как раз наоборот, ибо в молодости, как вы знаете, я в семинарии учился. И в Его Провидение, как это ни странно для коммуниста, верю… Что и утвердило меня в данном мнении…