Товарищ фюрер. Книга 1. Триумф блицкрига. Дилогия
Шрифт:
«Все же хорошо, что я харей славно приложился. Сбылась мечта идиота — заехал самому Гитлеру в рожу. Вернее, по морде. То есть харей приложился. Тьфу ты, одна у него образина, а вариаций сколько. Теперь дня два у меня есть, а потом спалюсь, как «тигр» под Прохоровкой. Этот гребаный фюрер в любую свободную минуту речи толкал да еще своим секретаршам по ночам видение мира излагал, насквозь кровожадное. Лучше бы трахал их, а не по ушам ездил. Да еще Ева Браун где-то ходит, припожалует вскоре. Она же его как облупленного знает! А
Андрей прилег на диван — он продолжал симулировать небольшое сотрясение, хотя чувствовал себя относительно хорошо. Но такое «болезненное» состояние позволило ему отдать категорический приказ — никто, ни под каким предлогом, не должен беспокоить фюрера, за исключением экстраординарных событий на фронте.
А так как Родионов знал, что в ближайшее время там для фашистских войск не будет неприятностей, то сутки-другие проволынить можно, а там, может, и рассосется, как беременность у гимназистки.
Но в глубине души он понимал, что не пронесет — бабы, а их Гитлера окружала целая прорва, от любовницы до секретарши и стенографисток, в столице их пруд пруди, твари наблюдательные и быстро выводы сделают, мнениями поделятся, пересуды женские — вещь постоянная и интернациональная, что немок взять, что наших.
«Хорошо, что я не в Берлине, рейхсканцелярии, а в ставке. Это я удачно пока кручусь. По крайней мере, тут народа меньше, все же ставка верховного главнокомандующего. Ох, и накомандую им, дайте только срок! Но нужно что-то начинать делать, а то заподозрят!»
Андрей заворочался от дурного предчувствия. В голове крутилась фраза из анекдота — «никогда Штирлиц так не был близок к провалу». И тут же помимо воли хихикнул, припомнив другой анекдот из этой же серии. Мюллер со Штирлицем сидели на берегу канала Шпрее на травке. Глава гестапо припомнил родные березки в Рязанщине, штандартенфюрер грустил о любимых белых ночах в Ленинграде. Так они и сидели, пока Мюллер не сказал: «А может, фюрер тоже наш человек?»
Родионов чуть не подавился смехом, но тут его осенило. Гитлер же в Первую мировую войну на Западном фронте рядовым солдатом воевал, и если он сейчас захочет к войскам выехать, никто не удивится.
«А так как поездка будет полевой, то лишний народец за мной не потянется, я их просто с хвоста срублю. Так-с! А ведь это выход! Надо немедленно рвать когти завтра утром. Вечером совещание как раз, поставлю перед генералами вопросы и свалю с рассветом. Решено, так и делаю».
Андрей приподнялся и сел на диване, отвалившись на спинку. Ему захотелось закурить до ломоты зубов. Чтобы отвлечься от назойливого желания, он посмотрел на приоткрытую дверь, за которой дежурил его главный адъютант, и громко произнес:
— Шмундт, Шмундт!
Кале
Генерал
Нужно было решить вопрос по перегруппировке частей — вот только где взять подкреплений?! Под его началом три танковые дивизии и отдельный полк «Великая Германия» и два объекта для штурма — Булонь и Кале, а на Дюнкерк нужно наступать не менее чем двумя дивизиями.
Будь у него еще дивизия инфантерии, он бы тогда предоставил пехоте вести штурм города и старой крепости: танкистам и моторизованным частям на улицах Кале не место, они нужны для наступления на Дюнкерк, до которого один яростный бросок его панцеров. Хорошо, что Булонь может быть взята к вечеру, тогда можно будет освободившуюся тяжелую артиллерию корпуса перебросить под Кале, сломить наконец сопротивление британцев.
— Майн герр! — за спиной послышался взволнованный голос старшего офицера штаба майора Венка. — Вам телеграмма из ставки фюрера.
Гудериан поморщился, от начальства всегда следует ожидать неприятностей, но взял пакет, надорвал жесткую бумагу. Достал листок и впился в него взглядом. По мере чтения лицо генерала вначале разгладилось, потом на губах заплясала еле уловимая улыбка.
— Майор, немедленно передайте мой приказ генералу Шаалю — пусть выводит дивизию из Кале, оставив там полк мотопехоты. Через два часа сюда подойдет весь «лейб-штандарт Адольф Гитлер», вот ему и приказано заняться штурмом города и цитадели.
— Есть, мой генерал! — Венк козырнул, развернулся и тут же стал отдавать распоряжения связистам.
Гудериан склонился над расстеленной картой, сделал пометки карандашом, затем посмотрел на адъютанта.
— Вальтер, немедленно передайте оберсту Нерингу — 10-я танковая дивизия перебрасывается к Бурбужвилю, а генерал Кирхнер со своей 1-й панцер-дивизией атакует по побережью от Гравлина. Обеим дивизиям идти на Дюнкерк, не считаясь с потерями. Вторым эшелоном пойдет 10-я танковая с полком «Великая Германия». Начать переброску тяжелой артиллерии от Булони немедленно, она нужна под Дюнкерком. Да-да, под Дюнкерком. А Кале пусть берет «генерал» Дитрих со своими эсэсовцами.
Гудериан саркастически хмыкнул сквозь зубы, «производя» группенфюрера Дитриха в не положенный тому армейский чин. Хайнц, как и большинство генералов вермахта, критически и настороженно относился к появлению полевых войск СС, или ваффен СС, как их называли, в отличие от обычных эсэсовцев.
Стремление Гитлера обзавестись собственной гвардией он не разделял — армия должна быть едина, и создание эсэсовских частей могло подорвать доверие между вермахтом и фюрером как верховным главнокомандующим.