Товарищ маск
Шрифт:
"Нам предлагают зайти в Восточную Германию через сделки, которые курируют лоббисты в США, - начал очередное совещание.
– Я хочу знать все возможные последствия. Дэвид, начнём с тебя".
Дэвид Холмс, как всегда, изложил ситуацию с уверенностью:
"Если мы войдём в эту игру, важно действовать через посредников. В Германии очень осторожно относятся к американским компаниям, особенно с капиталом, связанным с политикой. Но у Second National Bank уже есть связи, которые могут облегчить вход".
Эндрю Миллер возразил:
"Согласен, но с одной оговоркой:
Стел и слушал, стараясь понять их точки зрения. Пока решение не вырисовывалось.
"Какова вероятность того, что нас смогут "привязать" к этим решениям?"
Сатоми вступила в разговор, предоставив новую информацию:
"Вероятность минимальная, если мы не будем напрямую участвовать в переговорах. Банк будет вести основную работу. Мы останемся в стороне, формально выступая лишь как инвесторы".
После долгих обсуждений всё-таки принял решение:
"Мы будем участвовать, но осторожно. Наша цель – обеспечить долгосрочные выгоды и минимизировать риски. Сатоми, подготовьте документы для участия в переговорах. И обязательно включите пункт о полном отказе от вмешательства в политические аспекты".
"Конечно", - ответила она.
Встреча с советниками и аналитиками по теме прямых контактов с правительством ФРГ и их Попечительским советом прошла в первой половине следующего дня. В ней участвовали ключевые лица: Эндрю Миллер, Дэвид Холмс, и, конечно, моя неизменная правая рука, Сатоми. Вообще, эта тема вдруг оказалась альтернативой контактам через Second National Bank of Boston. Всё-таки там слишком большие риски скатывания в политику, что хотелось бы избежать, потому подняли и этот вариант.
"Нам удалось связаться с несколькими консультантами, имеющими влияние на Попечительский совет, - начал Эндрю, держа перед собой свежие сводки по приватизационным процессам.
– Но ситуация остаётся крайне неопределённой_.
"Почему?
– спросил, понимая, что этого стоило ожидать, всё равно.
"Немцы, похоже, сами до конца не понимают, как структурировать приватизацию. Там идёт огромное сопротивление внутри страны: промышленники боятся иностранного влияния, а политикам нужно сохранить контроль над процессом, чтобы не потерять доверие избирателей", - пояснил Дэвид.
Если этому верить, классическая ситуация лебедя, рака и щуки.
"Что у нас с активами, которые представляют интерес?
– стал расспрашивать дальше, обращаясь к Сатоми.
Она развернула передо мной документы:
"Основные направления - это машиностроение и электроника. Заводы в Лейпциге и Дрездене, например, уже рассматриваются американскими корпорациями, но ещё нет решений. В Карл Цейс вцепились сами немцы. С Попечительским советом ведутся закрытые консультации. Мы можем попробовать войти через одну из немецких консалтинговых групп, но их ставки на доступ к информации слишком высоки".
Эндрю добавил:
"Есть ещё одна проблема. Влиятельные политики в
Очень серьёзно так задумался. Всё это походило на огромный лабиринт, где каждое решение требовало не только финансовых вложений, но и дипломатической гибкости. Не воспринимают меня и мою компанию полностью, как своих. Плохо.
"А что с официальными предложениями для Попечительского совета? У нас есть хоть какие-то предварительные данные?"
Сатоми ответила:
"Пока их решения настолько расплывчаты, что трудно понять, в какую сторону они склоняются".
"То есть мы будем в подвешенном состоянии, пока они сами не определятся?"
Они что, добиваются, чтобы их принудительно определили, да так, что у всех там глаза на лоб повылазили? Конечно, без гарантий, но попробовать могу.
Она кивнула, отвечая мне. После мы сформировали несколько ключевых направлений куда двигаться:
1. Укрепление связей с немецкими посредниками. Я поручил Дэвиду изучить наиболее перспективные консалтинговые группы.
2. Работа с лоббистами в США. Естественно, через купленный банк, в основном. У нас прямых входов не было. Эндрю взял на себя координацию переговоров с политическими кругами, чтобы снизить риск конфликта интересов.
3. Подготовка предложений для Попечительского совета. Сатоми занялась разработкой документов, которые подчеркнут преимущества наших инвестиций для немецкой экономики.
Беда в том, что тут совершенно не понимали важности смазки в третьем вопросе. Так что, пока ситуация оставалась крайне неопределённой. Немцы медлили с решением, американцы пытались занять ключевые позиции, а наши действия балансировали на грани политической игры и бизнеса. Нужно было думать, как разрубить это гордиев узел.
В этот раз хотел уйти по-английски. Увы, не получилось. Потому просто молча закрыл дверь своего офиса. Казалось, день закончился, но мысли продолжали бесконечно крутиться в голове. Город встречал меня прохладным воздухом и редким шумом машин. Сатоми предлагала подвезти, но только отмахнулся - хотел остаться наедине со своими мыслями. Подумать это иногда очень интимный вопрос. Вот как сейчас, когда вдруг всё оказалось за стеклянными стенами.
Пройдя несколько кварталов, остановился у небольшого сквера. В голове крутилась одна мысль: "Почему меня до сих пор считают чужим?". В принципе догадаться не сложно, но блин, ты вроде бы работаешь в системе, а поди ж ты. Несмотря на вложенные усилия, американцы видели во мне успешного бизнесмена, но неравного партнёра. Им был нужен свой человек - с корнями, гражданством, а может, и правильным акцентом. И хотя успехи компании были неоспоримы, чувствовалось, что для многих так оставался "канадцем с амбициями". Или вообще выходцем из ЮАР где притесняют негров.