Товарищ «Маузер». Братья по оружию из будущего
Шрифт:
Терпение Кати окончательно лопнуло. Звякнула упавшая на пол шашка, в дальнейшем особого шума не последовало. Била Катя жестоко, но благоразумно. Высокий, получив в пах и горло, отключился сразу. Чернявый еще корчился на затоптанном ковре, пытаясь хватануть воздуху, острые носы полусапожек втыкались под ребра, жестоко выбивая дух.
– Убьешь, – сказал возникший в дверях Виктор Михайлович. – Да перестань в меня целиться. Пистолетик симпатичный, но ты меня сегодня уже и без ствола обломала.
– Очень
– Я раскаиваюсь, – сказал Виктор Михайлович, пряча «кольт» за пояс брюк. – Честно. Послушал, как ты с ними разговариваешь, и стыдно стало.
– Да пошел ты со своими извинениями! – Катя с яростью двинула одного поручика по почкам, вспрыгнула на грудь другому и коротким движением каблука сломала офицеру нос.
Виктор Михайлович приглушенно кашлянул:
– Мне выйти?
– Не обязательно, – Катя несколько раз глубоко вдохнула и попыталась расслабить сжатые челюсти. – Я закончила.
– Уже? Полагаю нам нужно съезжать с квартиры?
– Не обязательно. До утра их вряд ли хватятся. В коридоре тихо?
– Никто не высовывался. Внизу орут, граммофон хрипит, думаю, никто не слышал.
Катя посмотрела на кровь, которая текла из носа поручика, скривилась:
– Это я зря. Ладно, сойдет.
Она скинула пальто, чтобы не испачкать, ухватила высокого поручика за плечи и потащила к кровати.
– Спортивная ты девушка. А ноги просто супер, – прокомментировал Виктор Михайлович. – Хорошее бельишко я подобрал.
– Не насмотрелся еще? – мрачно поинтересовалась Катя, взваливая на постель тяжелое тело и сдирая с офицера сапоги и галифе.
– Ты не злись. Смотреть на тебя весьма приятно. Даже на бешеную. Особенно в таких чулках. Все, молчу! – майор без всякого труда подхватил вторую жертву, уложил на постель и умело раздел до белья.
Чернявый поручик застонал, но Катя моментально врезала ему основанием ладони в подбородок. Доброволец коротко всхрапнул и затих.
– Чуть шею не сломала, – поцокал языком Виктор Михайлович.
– Пусть дышат, засранцы. До утра не прочухаются.
– Они после тебя и через месяц не прочухаются. Роковая ты дама, Екатерина, – майор сплел руки бесчувственных офицеров, удобнее устроил голову чернявого на груди товарища.
Катя тем временем яростными рывками содрала с поручиков кальсоны и с отвращением закинула на шифоньер.
– Все? – поинтересовался Виктор Михайлович. – Удовлетворена? Тогда пошли. Пыльник не забудь.
– Сейчас, – Катя выудила из глубокого кармана пыльника помаду и жирно намазала губы мелкому офицерику. Нос и рот его товарища были в крови, и обнявшаяся парочка
В своем номере Катя швырнула пыльник на кресло, надела блузку и плюхнулась на кровать. Ярость отступала медленно, но все-таки полегчало. Не зря злобу ногами вымещала.
Виктор Михайлович вернулся минут через пять:
– Лампу задул, дверь запер, ключ в замке изнутри, – майор сунул булавку в карман. – Пусть спят спокойно, малыши. Очнутся, я им не завидую. Хотя, боюсь, полностью твой чарующий облик из их памяти не изгладится.
– Да и хрен с ними. До утра осталось недолго. Пойдем гулять, пусть они здесь с портье разбираются.
– Ты сама-то как? – осторожно поинтересовался майор.
– А что? Я в норме.
– Ты знаешь что – ложись и спи. Я все равно разволновался, посижу, подумаю. Только ты, это, – глоточек коньячку сделай.
– Паленый твой коньяк, – пробормотала Катя. – И сам ты, майор, дурак.
– Ладно-ладно. Я же осознал. Виноват. А ты, между прочим, садистка.
– Ну и что?! Предлагаешь меня отстранить от задания и сдать в лапы психоаналитиков?
– Не рычи. Фрейд далеко, иных психоаналитиков вряд ли отыщем. Я это к тому, что красота – страшная сила. Гм, ты ложись, ложись. Я в стороночке посижу, не потревожу.
Поспать Кате все-таки удалось. Проклятый граммофон умолк, перепившиеся постояльцы угомонились. Из-за распахнутого окна доносилось далекое потрескивание – на окраинах постреливали.
На вокзал выехали рано, но добирались не торопясь. Три раза меняли извозчиков. Позавтракали в каком-то подозрительном кафе, впрочем, яичница там оказалась вполне приличной. Виктор Михайлович успел приобрести элегантную трость и пребывал в отличнейшем расположении духа. Показывал достопримечательности – майор осматривался в городе в общей сложности три дня, но помнил уйму совершенно необязательных, на взгляд Кати, деталей. Прямо краевед какой-то. Такой специалист, и на Марс шлепнувшись, через пару часов будет с видом знатока растолковывать достоинства и недостатки модификаций боевых треножников и щеголять нагрудным знаком ветерана вторжения на Юпитер.
На вокзале пообедали в крошечном буфете, из местных яств взяли только кипяток. Остальное у Виктора Михайловича было в чемодане. Настроенная снисходительно после роскошных бутербродов с салом и зеленью Катя оглядела тесное здание вокзала, переполненное людьми, сидящими и лежащими на полу:
– Стоило весь геморрой затевать, чтобы получить свободу передвижения? Хм, принудительно-добровольную свободу. Судя по «Анне Карениной», при проклятом царском режиме на «железках» было уютнее. Экое грязное дело – революция.