Товарищи в борьбе
Шрифт:
И вот солдаты, сняв мундиры и надев спецовки, взялись за топоры, кирки, лопаты. Их можно было видеть на площадках Вроцлавского вагоностроительного завода. Они расчищали завалы на железнодорожном узле, восстанавливали канализацию, возводили мосты во Вроцлаве через Вислу и у Зегже через Нарев.
Много сделали солдаты для сельского хозяйства, находившегося тогда в исключительно тяжелом положении. Только во Вроцлавском военном округе они ежегодно засевали свыше 100 тысяч гектаров и убирали с них урожай, серьезно содействуя разрешению продовольственной проблемы.
Одновременно воины напряженно занимались
Большим злом для страны был в то время бандитизм, насаждавшийся реакцией. В Катовице бандиты подожгли здание ратуши и несколько домов. Пытались поджечь здание театра, но были пойманы. Диверсионные акты совершались во Вроцлаве, Елене Гуре, Легнице.
Тяжелое время переживала тогда Польша. В борьбе с реакцией погибло 15 тысяч членов Польской рабочей партии. Тайком, из-за угла нападали они на рабочих лишь за то, что те трудились над восстановлением промышленности.
Части Войска Польского не раз приходили на помощь властям в ликвидации бандитских шаек.
Вместе с вооруженными бандитами орудовали мародеры, или, как их именовали, шабровники - саботажники и спекулянты. Мародерство особенно развилось на приодрских землях. Враги новой власти грабили все, что попадалось под руку, и спекулировали чужим добром. Вместе с тем они сеяли панику, распространяли провокационные слухи. Шабровники были связаны не только с бандитами, но и с замаскированными эсэсовцами, гестаповцами, бандеровцами.
Бандитизм еще больше возрос, когда в страну вернулся Миколайчик с другими лидерами эмиграции. По его указанию бандиты истребляли руководящих деятелей рабочего движения, представителей народной власти. От руки бандитов пал и мой незабвенный друг Кароль Сверчевский.
Это произошло в марте 1947 года. Сверчевский, в то время вице-министр национальной обороны, совершал инспекционную поездку по гарнизонам. В районе Балигрода он попал в засаду бандеровцев. В бою был ранен, но отказался перейти в безопасное место. Вторая пуля оборвала его жизнь.
Но ни выстрелы из-за угла, ни другие козни реакции не могли запугать народ, вставший на путь новой жизни.
19 января 1947 года состоялись выборы в сейм народной Польши. Впервые в истории страны право избирать и быть избранными получили военнослужащие. Польский народ удостоил и меня высокой чести, избрав депутатом сейма от Вроцлавского воеводства.
Сейм заседал в разрушенной Варшаве. Однако среди депутатов были и враждебные нам люди, такие, как Станислав Миколайчик. При содействии западных союзников он занял пост заместителя премьер-министра республики. Высокий, широкоплечий, с большой лысиной на голове и тщательно причесанными редкими волосами, Миколайчик, выступая с высокой трибуны, держался надменно, всем своим видом напоминая ясновельможного пана, попавшего в чужое для него общество. Завзятый демагог, он ловко жонглировал словами "демократия", "свобода", "прогресс", "цивилизация", "братство", резко выражая при этом свое недовольство новыми порядками в народной Польше.
Однажды я не выдержал и бросил ему, когда он выступал с речью:
– Вы тянете Польшу к капитализму, а кричите о демократии. Народ уже проголосовал за социализм оружием в годы борьбы с фашистскими захватчиками.
Миколайчик смолк
– Раньше, чем спорить, научитесь без акцента говорить по-польски. Вы неполноценный поляк.
Приняв его вызов, я поднялся с кресла и ответил, сдерживая волнение:
– Пан Миколайчик! Когда вы бросили свою страну на произвол фашистов, а поляки из России пришли ее защищать, тогда вас не беспокоил наш акцепт. Почему же он режет вам ухо сегодня? Главное не в том, как человек произносит слова, и даже не сами слова. Важнее его дела. Да, по-польски я говорю хуже, чем вы. Но я - сын польского батрака и стою на стороне трудового народа. А вы защищаете помещиков и фабрикантов.
Много лет прошло со времени памятного для меня заседания. Давно сбежал из народной Польши Миколайчик. Его опять приютила Англия, потом он перебрался в США, где до конца своей жизни не переставал клеветать иа новую Польшу.
* * *
В 1956 году закончилась моя служба в Польше{32}, и я уехал в Москву. Возвратились в Советский Союз Кеневич и Зайковский, Шейпак и Бевзюк, Стражевский и Каракоз, Цуканов и Модзелевский, Дейнеховский и Никулин, Викентьев и Керп. Еще в начале пятидесятых годов в связи с болезнью вернулся сюда В. Корчиц, занимавший в Войске Польском пост начальника Генерального штаба. Все они, как и я, постарели, многие ушли на заслуженный отдых. Корчица, Роткевича, Радзивановича, Кеневича, Цуканова и Шейпака уже нет среди нас. Нам выпал печальный долг проводить их в последний путь.
О своей тринадцатилетней службе в Войске Польском я вспоминаю с большой гордостью и теплотой как об одном из самых интереснейших периодов в моей военной жизни. Это были трудные годы - годы ожесточенной борьбы с фашизмом, а затем - с внутренним классовым врагом. В то же время это было время, когда каждый из нас, советских поляков, надевших форму польских военнослужащих, особенно остро сознавал свою сопричастность к великой интернациональной миссии, возложенной на нас Советской Родиной и Коммунистической партией, свою ответственность за освобождение и послевоенное укрепление Польши.
В рядах Войска Польского нас сменили наши боевые товарищи и друзья по фронту и службе в мирное время, лучшие представители офицерских кадров, выпестованных Польской объединенной рабочей партией. Уезжая к себе на Родину - в Советский Союз, я был спокоен за судьбу польской армии: ее воины высоко сознают свои священные обязанности по защите возрожденной народной Польши.
И действительно, ныне Войско Польское - это современная, отлично организованная, хорошо вооруженная и обученная армия. Она бдительно стоит на страже социализма и является важным звеном Варшавского Договора - могучего социалистического оборонительного содружества.
* * *
Я часто бываю в Польше - тянет в те места, где было столько пережито, тянет к людям, с которыми тебя связывают самые прочные сердечные узы. Ведь Польша не только страна моих предков, но и страна моих братьев, с которыми я воевал за общее дело.
Я люблю бродить по Варшаве, где на каждом шагу встают картины былого. А рядом с минувшим - замечательное настоящее. И невольно возникают сравнения перед глазами словно проплывают кадры из двух кинолент, снятых на одном месте с интервалом в 20-25 лет.