Тоже Sapiens
Шрифт:
Когда веселье улеглось, я стала замечать дурное. Нет, сперва хорошее: нас по-прежнему было восемь, ровно восемь, как стало в тот день, когда я пришла к ним. Значит, никого, несмотря на облаву на нас, твари не нашли, не подловили, пока ребята выносили туалетный бак или ходили за едой в другие, более близкие, но уже почти под ноль подчищенные нами же помещения. Все были живы, но на том хорошее закончилось.
Потом, когда схлынула радость от нашего возвращения, я заметила, что инженер-два всё так же забивается в угол. Что парни не только не говорят между собой, они ещё и разбились на две группки
И тогда уже я без особой радости предложила поделить еду, разложить на порции. И делили её все предельно вежливо, показательно вежливо, как делают, если боятся дойти до драки. А когда еду разделили и убрали, я села в угол рядом с инженером-два. Я начинала её понимать.
9
Бедненькая инженер-два готова была расплакаться.
Всё-таки, урод этот координатор. Красавчик, да. Но урод редкостный. Ну как можно так вот игнорировать девушку? И ведь всем, вот буквально - всем давно понятно, что она в него влюбилась как школьница. Прощает ему всё, поддерживает, защищает в спорах. А он… Хотя бы из жалости, хотя бы просто знаки вежливости оказывал. Нет, демонстративно игнорирует. Урод.
Мне хотелось её как-то отвлечь и поддержать, но в голову, как назло, не приходило ни одной идеи, с чего можно было начать разговор. Надо чтобы и адекватно моменту прозвучало, и более-менее срочно, и ей интересно, и чтобы долгий разговор мог получиться. Не представляю, с чего начать - и всё тут.
Можно было бы, конечно, подойти, сесть рядышком и просто обнять её, но тогда она точно расплачется. Ох, беда-беда.
Хорошо, что старший инженер на неё посматривает прямо сейчас. Заметил тоже, что у девушки что-то на душе… Ну почему она не могла влюбиться в него? Да, старше, но выглядит для своего возраста отлично же. Зато внимательный, строгий, но добрый. И за ней ухаживает… по-отечески, конечно, больше, но очень заботливый. И именно с ней он такой. Со мной тоже хороший, но к ней у него особенное отношение. Почему она не влюбилась в него? Им было бы сейчас хорошо вдвоём. А она… Дурочка, бедная дурочка.
Старший инженер заметил мой взгляд и вопросительно кивнул: что такое, кок? Я тоже кивнула, но в сторону инженера-два, ещё и строгий сделала вид при этом, укоризненный: ну, ты что, мол, не видишь, что девочка вот-вот расплачется? Он устало запрокинул голову, но к ней пошёл.
Будь на его месте другой мужик, я бы спокойной не стала: мужчины очень бестактные, грубые и тупые, когда дело касается эмоций. Но этот внимательный. Тоже, конечно, эмоционально глупенький, не без этого, но ему даже в такой деликатной ситуации можно инженера-два доверить. Поэтому я, довольная, откинулась спиной к стене и закрыла глаза.
Нехорошо так говорить, но мне нравилось, когда в нашей камере происходит что-то неординарное… кроме сильных ссор — их я боюсь. Но какие-то моменты, пусть даже грустные… они лучше того однообразия, в которое
Меня выдернул недовольный голос координатора:
– Мужики, а это… а парашу сегодня кто выносит?
Он стоял за перегородкой, и на его лице было не отвращение скорее даже, просто недовольство. Первый помощник, сидящий у стены расслабленно, поморщился и сказал лениво:
– Может, после обеда?
– Чтобы есть и нюхать амбре?
– спросил координатор, уже журча во всю.
Первый помощник недовольно промычал, встал и сказал, ни к кому не обращаясь:
– Я бы порцию свою отдал, лишь бы не выносить.
– А чего так? Гулять не любишь?
– координатор застёгивался.
– Компания там… нехорошая. Боюсь встретиться…
– Ну да, - вдруг сказал сидящий у противоположной стены боцман.
– Их-то парализатором не обездвижишь… Вот и ссыкотно свои обязанности выполнять, да? Командир экипажа, - обращение он проговорил максимально презрительно.
Первый помощник посмотрел на него строго, но ничего говорить не стал, пошёл к перегородке. Матрос-два рядом с боцманом наклонился и что-то сказал примирительно. Боцман небрежно мотнул головой и проследил взглядом за нелюбимым своим офицером:
– Порцию он, блядь, отдаст. Недоволен у нас, золотой мальчик, парашу выносить надо. Свои же правила не нравятся, да, командир?
Матрос-два опять попытался что-то сказать, но боцман не дал:
– Да всё нормально, чё ты. Всё хорошо. Просто говорю, без хуйни, без кулаков. А если его высочеству что-то не понравится, так он снова меня обездвижит. Верно говорю?
– Боцман, давай вот без этого, - попросил фиттер.
– Чё ты задираешь?
Первый помощник, так и не дойдя до туалета, встал и сверлил боцмана взглядом. Потом сказал:
– А может и обездвижу, блядь. Допиздишься у меня.
– Допизжжууууусь, - с какой-то издевательской ноткой протянул боцман.
– Ну а ты ему чё отвечаешь?
– спросил координатор, уже моющий руки под струей.
– Он провоцирует, а ты ведёшься. На хера?
– Потом перевёл взгляд на боцмана.
– А ты его? Не с той ноги встал?
– Пиздак твой не закрыл, шумит сильно, - огрызнулся боцман и вернулся взглядом к первому помощнику.
– Чё стоишь-то? Вам парашу надо выносить, командир. Не бойтесь, они далеко. Ну, в крайнем случае…
– Боцман. Я сам тебя сейчас...
– начал фиттер, но тот только отмахнулся.
– Да подожди ты, бля. Я совет даю офицеру. Ты, если их парализатор не берёт, ты постучи на них. Напиши докладную… как тогда, на «Весеннем». Тогда ж сработало… и сейчас сработает. Все проблемы так решаются: стучать или обездвиживать.
Первого помощника аж перекосило. Слухи ходили давно, что вражда у них тянулась с какого-то давнего совместного полёта, была какая-то неприятность с девушкой боцмана. И, судя по реакции, вспоминать о том полёте молодой офицер не любил. Он выпрямился, посмотрел немного на оппонента, а потом рявкнул: