Тпру, бактерия!
Шрифт:
— Да, — заторопился Колба-Воблов. — И в институте по совместительству… почасовик…
— А на завод зачем попали?
— Помогал вашей… как её, начальницу вычислительного центра… фамилию всё забываю…
— Дисплей.
— Да, Дисплей. На сегодня был назначен пробный пуск цеха-автомата. Сорвался! Срочно созвали со всего города тех, кто разбирается в электронике.
— Ну? — заинтересовался командир отряда. — Чего же он сорвался?
— Да машина, которая должна была управлять цехом, — начал преподаватель, радуясь своей осведомлённости, благодаря которой он может подольше пробыть рядом с предполагаемым
Вызов с завода застал Колбу-Воблова на перемене, когда он принимал зачёт у злостного хвостиста. Пришлось прерваться, отправиться в деканат и на кафедру, а также всем встретившимся в коридоре сообщить: «Просят приехать. Горят без меня!» Завкафедрой, старая дева, ехидно уточнила: «Творчески горят? При вас погаснут?» Он не нашёл своевременно, как парировать выпад. Отменил следовавший по расписанию практикум и поспешил к трамваю.
Хвостист бежал следом и отвечал на вопросы. После каждого вопроса он отставал: то ли задумывался, то ли искал шпаргалки. Зачёт продолжили и в трамвае, двоечник заученно барабанил: структурное и модульное программирование повысили производительность труда в четыре-восемь раз, модульное называется также стандартным, выпуском электронной вычислительной техники в странах бывшего Совета Экономической Взаимопомощи занималось больше восьмидесяти заводов и объединений, триста с лишним тысяч человек, еще столько же обслуживало действовавшие ЭВМ…
Экзаменатор делал снисходительный вид, хотя информация была для него очень ценна. Конечно: школа, семья, вуз… не успеваешь сам повторять материал. Пассажиры, прислушиваясь к беседе столь учёных людей, притихли. По проходу пробирались осторожно, шёпотом извиняясь. Выходили из вагона робкие и необыкновенно культурные.
Преподаватель гордо начал спрашивать об элементарном. Пусть видно будет: вот какие у человека ученики, отвечают без запинки. Студент тоже почувствовал себя в некотором роде представителем, расправил плечи и если забывал что-нибудь, всё равно уверенным тоном шпарил напропалую.
Дотянув зачёт до самой остановки, где надо было слезать, Колба-Воблов все-таки не успел вполне насладиться всеобщим вниманием. Он тайно вздохнул, спускаясь по ступеням, и, уже стоя на асфальте, на виду у пассажиров важно расписался в зачётной книжке и даже пожал студенту руку. Тот изобразил на лице, будто иного не ожидал, чинно откланялся и пошёл прочь. Но едва трамвай скрылся, юный физик победно свистнул и полетел вприпрыжку, хлопая зачёткой по свисавшим над мостовой липовым веткам.
В вычислительном центре ощущались спешка и смятение. Наладчики с авометрами и паяльниками лазили вокруг ЭВМ. Ещё несколько человек расположились на полу, расстелив вокруг себя программы и схемы и глядя на них в глубоком размышлении. Один снял часть обшивки ЭВМ и стоял неподвижно, сунув голову во внутренность электронного чуда и опустив руки.
На вертящемся стуле оператора перед пультом сидела пышная блондинка очень зрелого возраста, в цветастом платье, подкрашенная не без излишества, — начальница центра Дисплей. Она время от
— Вы опять меня током дернули!
Она рассеянно кивала и снова тыкала пальцем в кнопку.
— Ну, что у вас? — бодро спросил Колба-Воблов, ещё не остывший от почтения масс. Начальница не услышала, пришлось повторить вопрос. Она взглянула на нового помощника, вернее сквозь него, и проинформировала:
— ЭВМ не принимает программу.
— Э… то есть? — опешил преподаватель.
— Ввели в нее сведения о запасах сырья, — скороговоркой объяснила Дисплей, досадуя на то, что её отвлекли. — Собрались ввести задание на выпуск продукции. Вдруг она выдаёт сигнал: неполные данные. Проверили — чепуха вроде. Задали ей самой вопрос: чего не хватает? Вон ребята расшифровывают ее ответ.
Преподаватель постоял, затруднившись: к чему бы приложить свои знания? Впрочем, знал-то он электронику вообще, а не вычислительные машины. Он отошёл к лежавшим на полу специалистам и осведомился:
— У вас структурное программирование или модульное?
На него поглядели кто отрешённо, кто с удивлением. То ли студент наврал, то ли его сведения устарели или, наоборот, досюда еще не добрались… Колба-Воблов вернулся к начальнице и поинтересовался:
— Почему так долго расшифровывают?
— Машина закодировала свой ответ не в соответствии с сегодняшней программой. Может, выдала бессмыслицу, а может, в долговременной памяти у неё случайно застрял обрывок какой-то из прошлых задач. Проверяем, не разладилась ли, и одновременно подняли архив, ищем ключ к переводу.
Колба-Воблов поразмыслил и сказал:
— Обрывок мог остаться скорее всего от предыдущей задачи.
— Это был расчёт для химиков. Пробовали. Не подходит.
ЭВМ была смонтирована давным-давно. Цех-автомат, для командования которым она предназначалась, долго строился. Между тем штат вычислительного центра набрали, зарплата шла. Чтобы центр оправдывал себя, принимались задания со стороны: от биологов, от медиков… короче, со всей области.
Преподаватель побродил по залу и сел на узкий подоконник, тянувшийся вдоль решётчатой застеклённой стены. За ней находился цех — громадное помещение, заполненное прессами, транспортёрами, разнообразными станками. С потолка свешивались блоки и крюки, посередине цеха проходили рельсы и ленты сборочного конвейера. Фактически это был небольшой завод: получая заготовки и некоторые детали, он должен был без участия людей производить, например, электромоторы.
«Наверно, эта… стирающая головка сломалась, — рассуждал преподаватель. — Вот и остаётся кое-что в памяти…».
На подоконнике перед ним лежало несколько номеров многотиражки. Он машинально полистал их в поисках фельетона и наткнулся на очерк «Страж проходной». Корреспондент рассказывал о работнике охраны Вохрикове, кое-какие удивительные случаи с Вохриковым смахивали на победы телепатии. «Надо будет с ним познакомиться», — решил Колба-Воблов, складывая газету и пряча её в карман. Как человек науки, он считал своим долгом внести посильный вклад в дело энтузиастов-парапсихологов, храбро шагающих в неизведанное.