Традиции & Авангард. №1 (20) 2024 г.
Шрифт:
Отец Родион Сергеевич, покупая селёдку, обязательно брал четвертинку, а ещё, намазав сливочного масла на чёрную корочку ржаного бородинского хлеба, клал жирный пласт селёдки, сверху добавляя бордовую косичку икры, и, сидя на кухне, пропускал рюмочку-другую, закусывал и аппетитно крякал.
Селёдку он разделывал мастерски: аккуратно поддевал кожу маленьким перочинным ножом, снимал её чулком, а после разрывал рыбу на две половины с хвоста, и хребет с костями отрывался от филе.
Кроме того, в магазине продавали огромных размеров камбалу. Один раз отец принёс домой, наверное, метровый экземпляр. Пожарил камбалу на большой чугунной, ещё бабушкиной, сковороде. Жарил со знанием
Позже, когда он вырос, узнал, прочитав как-то в газете эпохи перестройки, что в хрущёвские времена магазины были завалены хорошей камбалой, а употребление рыбы стал настойчиво пропагандировать советский общепит, придумав в рабочих столовых рыбные дни по четвергам. В народе так и прозвали хрущёвскую камбалу «гидрокурицей». Рыба тогда была невероятно дешёвой и качественной, как и другие морепродукты. Кальмары и креветки практически никто не покупал. Позже, в семидесятые годы, в магазине появились консервированные кальмары, банка стоила всего восемь копеек. Соседки-пенсионерки купили как-то их на пробу, но, открыв банку, брезгливо выбросили в мусорное ведро и со знанием дела рассказывали: «Фу, открыли банку, а там белые червяки!».
Виктор понимал, что за червяков старушки приняли щупальца кальмаров! Они, посмеиваясь над пенсионерками, постепенно скупили в магазине практически всю партию консервов.
Как только Виктору стукнуло восемнадцать, отец начал изредка брать его в самую большую пивную в городе. Сооружённая из рыжих огромных металлических конструкций, она одиноко стояла посреди большого пустыря. В центре пивной красовался небольшой открытый дворик с фонтаном из мелкой голубой плитки. Там собирались все тогдашние слои общества, и в народе пивную ласково называли «пивбар на поле дураков».
В пивную уходили на несколько часов, и отец брал с собой бельевой эмалированный таз. Тарелка креветок в пивбаре стоила всего десять копеек, отец набирал их целый таз, а кружек пива он выпивал не менее двадцати. Пивные кружки мыли прямо в фонтане, сушили на деревянном штакетнике, и блестели они на заборе как богатырские шлемы.
Из хрущёвки семья переехала, когда Виктор ещё дослуживал срочную службу. Вернулся из армии уже в новую квартиру, но не в центре города, а в спальном районе. Тогда он узнал, что рыбный магазинчик закрыли, а на его месте появилось почтовое отделение. Но рыба от Виктора по иронии судьбы никуда не ушла. Он, пусть и случайно, временно устроился в коптильный рыбный цех, а после, поняв преимущества неожиданной работы, задержался там на много лет. А почему бы и нет? Если с каждой смены Виктор приходил домой с большой сумкой копчёной рыбы, чаще всего это были лещи и скумбрия. Теперь уже за ним по улице бежали мяукающие коты, а для домашнего кота Тимофея вообще наступил кошачий коммунизм.
Удивительно, но Кузьмин-старший не особенно старел, одно время отец и сын выглядели чуть ли не как ровесники. Мать Виктора, Людмила Ивановна, тихая и всё время чем-то недовольная женщина, с укоризной приговаривала мужу: «Тебя, старый дурак, ничего не берёт, как огурец! А у Вити уже виски седые…»
Женился Виктор поздно, жена Света оказалась продавщицей в рыбном отделе супермаркета. Рыбы в доме становилось всё больше. Но жена приносила только минтай, мойву и путассу. Эту рыбу отдавали знакомым и соседям. Ребёнка Светлана родить так и не смогла, всё кончалось внематочными беременностями
Людмила Ивановна тихо, но внятно шипела ей в спину: «Нашёл Витя корову яловую, удружил сынок, а я ведь его от женитьбы отговаривала».
Светлана делала вид, что не слышит, хотя в эти моменты у неё покалывало сердце.
Света хотела взять ребёнка из детдома, но свекровь агрессивно воспротивилась и выдавливала из себя тонкими губами: «Плохая наследственность» или «Будете жить в своей квартире, тогда и берите хоть негритёнка».
Однако купить свою квартиру Виктор и Света, конечно, не могли и по-прежнему жили с родителями. Родион Сергеевич дипломатично держал сторону невестки, понимая, что сын никого лучше уже не найдёт. По неродившимся внукам вроде бы совершенно неэмоциональный мужик, просыпаясь среди ночи, часто плакал в подушку, понимая, что род Кузьминых прерывается.
Умер Родион Сергеевич внезапно, как будто чья-то невидимая рука щёлкнула выключателем. Для Виктора это было горькой неожиданностью. Он думал, что отец проживёт ещё много лет. Родион Сергеевич ничем никогда не болел, даже простудой и гриппом. Отец, заядлый рыбак и грибник, мог по лесу запросто пройти с десяток километров и никогда не уставал. Его смерть произошла за день до именин сына. Виктор в тот день вспомнил детство, увидев на прилавке только что открывшегося рыбного супермаркета «Русский невод» большую свежую камбалу. Покупая её, он невольно произнёс: «Вспомню настоящий вкус из детства!»
Когда рыбу принёс домой, отец тоже обрадовался: «Давно такую большую не видел, сейчас пожарим!»
Они сели ужинать без жён, отец достал из холодильника запотевшую четвертинку и банку острой морковки по-корейски. Камбала была действительно отменная. Время приближалось к восьми вечера, отец обычно смотрел передачу «Большая стирка». Минуты за три до начала эфира с Андреем Малаховым отец встал из-за стола со словами: «Ну, я пошёл на дураков Малахова посмотреть…»
Виктор улыбнулся и одобрительно кивнул. Но после этих слов отец успел только сделать два шага и внезапно посинел губами, захрипел и стал медленно оседать у холодильника.
Виктор вскочил, подхватил отца на руки и опустился на пол вместе с ним, громко причитая: «Папа, папа, что с тобой, папа, ты меня слышишь? Только не умирай!»
Жена Виктора Светлана, отреагировав на крик мужа, прибежала к ним с побелевшим лицом и вызвала по мобильному неотложку. Удивительно, но скорая приехала всего минут через семь. Машина случайно проезжала мимо их района и приняла срочный вызов диспетчера.
Всё это время Виктор прощупывал пульс на шее отца и отчётливо его слышал. Когда врач и фельдшер скорой помощи тяжёлой походкой вошли в дверь, он обрадовался и был уверен, что отца сейчас спасут. Но врач, бегло посмотрев на пациента, равнодушно обронил: «Он уже умер».
Виктор удивился и растерялся: «Доктор, что вы говорите? Это неправда, проверьте у него пульс!»
Доктор только пожал плечами, не отрываясь от заполнения необходимых бумаг: «Он умер сразу, как упал, это вы свой пульс слышите, а не его».
После доктора приехала полиция, осмотрела лежавшего на полу отца, полицейский на кухне написал протокол о естественной смерти. Вопросов он задал мало. Ещё часа через два приехала труповозка, но водитель был один и попросил помочь перенести тело в машину. Они жили на втором этаже, отца вынесли на простыне и погрузили на носилки уже в машине. Водитель громко захлопнул двери «газели», и она растворилась в сумерках. Виктор вернулся домой, сел за кухонный стол и закурил. Взгляд упал на сковороду с оставшимся куском камбалы. Его внезапно вырвало. Больше он гидрокурицу никогда в жизни не ел.