Так долго смотрели на небо,Что оно стало солнцем.Охрипшие птицыБольше не преодолевалиЗемное притяжение.Воздух застыл,Как турецкий йогуртПосле охлаждения.Траектории падающих предметовБыли причудливы,Как уши любимого.Таким запомнится рассветМежду любовьюИ землетрясением.
Высокая рутина
Выйти
из комнаты,Квартиры,Подъезда,Дома.Сесть в машину,В метро,На автобус,На трамвай,На троллейбус.Пойти в магазин,В кафе,В музей,В ночной клуб,В тренажёрный зал,В бассейн.Вернуться довольным,Сытым,Пьяным,Уставшим,Удовлетворённым,Возбуждённым.Планировать,Намереваться,Предвкушать,Загадывать,Предполагать,Рассчитывать.Улыбаться ничему.
«Я хочу сидеть…»
Я хочу сидетьНа пожарной лестнице,Куда убегала в детствеОт мировой несправедливостиВ отдельно взятой семье.Я хочу сидетьНа пожарной лестницеИ думать о чём-тоОчень отстранённом,Например, о законах физикиИли о трагической судьбеМарии Стюарт.Но больше всегоЯ хочу сидетьБез затейНа пожарной лестницеИ думать только о том,Как не упасть с неё.
«Бестолочь ненаглядная!..»
Бестолочь ненаглядная!Ты просишь стихов о любви,В которых рассчитываешьОбнаружить нас с тобой.В своей турецкой изоляцииЯ проявляю признакиПрекрасного биполярного –Впадаю то в смех, то в отчаяние.Но я могу разучить песенку,В которой будет много любви,И спеть её, глядя на тебяНеравнодушными глазами.Ещё я пошлю тебеФиолетовое сердечко,А лучше – цветочек,Который похож на вагину.
«Что стало с поездом…»
Что стало с поездом,В котором познакомилисьМои родителиПолстолетия назад?Наверное, свезён в Юдино –На кладбище поездов.И стоит на заброшенном пути,Вспоминая свои лучшие годы.А может, разобран на части?Металлические переплавленыНа что-нибудь полезное,Например, на мост Миллениум.А деревянные пошлиНа
обогрев жилищаСторожа кладбища поездов.И только маленький болтик,Маленький ржавый болтикЗакатился (необъяснимо желаю этого)Куда-нибудь в травуС поезда, в котором познакомилисьМои родителиВечность назад.
«Жизнь в турецкой провинции…»
Жизнь в турецкой провинцииИсполнена отрадных смыслов.Расстояние если не облагораживает,То отодвигает прошлоеНа безопасное расстояние.В наличии же потухший вулканИ город с дивным прошлым,Которое изучу непременно.А ещё – много небаИ сказочной безвкусицы…Порой настигает кручина.Поплакаться, как всегда, некому.Приучила себя и другихК своей – как её? – самодостаточностиИ разительности своей(Услышала однажды).А маяка здесь нет.И смотрителя маяка тоже нет.
Анатолий Санжаровский
Анатолий Санжаровский родился в 1938 году в селе Ковда Кандалакшского района Мурманской области, в семье ссыльных переселенцев. В 1966 году окончил факультет журналистики Ростовского университета. Автор многих книг, в том числе «От чистого сердца», «Сибирская роза», «Пешком через Байкал».
Стакан распятой земли
Повесть без вымысла
За что судили тех, у кого не было улик?
За их отсутствие.
Михаил Генин
На каждом человеке лежит отблеск истории.
Юрий Трифонов
Россия!Тяжело в твоих пределахСамим собою выживать сейчас:Повыбили и смелых, и умелыхУ нас в роду.Когда бы лишь у нас!Олег Бузулук
Калачеевская ночь
В пятницу семнадцатого марта одна тысяча девятьсот девяносто пятого года померла в Нижнедевицке моя мама. Пелагия Михайловна Санжаровская. (В девичестве Долженкова.)
На похоронах меня поразили своей поэтичностью причитания-плачи её родной сестры Нюры.
Тётя посулилась списать на бумажку свои слова.
Да не списала.
Ждал-пождал я в Москве с полгода и, так и не дождавшись обещанного, сам поехал в августе к тёте Нюре Кравцовой за Воронеж, в степной, сомлелый на солнцепёке городишко Калач.
А под боком у Калача жила Новая Криуша. Отцово родовое гнездо. Столица нашей семьи…
Воронежский поезд приплёлся в Калач уже в сумерках.
Весело выглядываю из тамбура. Улицы не убраны в кумач. Ни знамён, ни гирлянд. На перроне нет духового оркестра. Ни трапа с красной ковровой дорожкой… Ни завалящей ковровой дорожки, ни тётушки.
Никто меня не встречает?
Гм… Куда же мне одному шлёпать в ночь?
У меня ж здесь ни одной знакомой души, кроме тёти…