Трагедия сорок первого. Документы и размышления
Шрифт:
Перед тем, как окончательно утвердить документ, было решение привлечь к работе юристов. Но нарком юстиции, Прокурор СССР, главный военный прокурор уже выехали из Москвы. Пригласили заместителя военного прокурора Н.П. Афанасьева. Вспоминает Афанасьев: «…Иосиф Виссарионович, слегка кивнув нам на наше приветствие и садясь к столу, сразу же сказал: «Ну, время не ждет. Начнем. Проект у всех есть?».
Действительно, в руках у всех были какие-то листы, а после слов Сталина вошедший вслед за нами Поскребышев положил такие же листы мне и Артемьеву. Я только успел прочесть заголовок, как Сталин, обращаясь ко мне, спросил: «Товарищ прокурор, скажите, какие у нас есть
Афанасьев справился с волнением и ответил, что проект только что получил и еще не успел его прочесть. «Ну что ж, ознакомьтесь сначала», — сказал Сталин.
Это был проект о введении осадного положения в городе Москве. Он был сравнительно небольшим, на одной странице… Прочитав его, прокурор ответил, что осадное положение за всю историю Советской власти объявлялось лишь однажды и ненадолго — в период Кронштадтского мятежа в городе Петрограде, а в период Гражданской войны неоднократно и в разных местах объявлялось военное или чрезвычайное положение. Что же касается законов, то специальных законов по таким вопросам не существует. Не было необходимости в том. Сталин, стоя у стола, молча выслушал ответ, потом, как бы раздумывая, сказал: «Нет, осадное лучше, это строже и более ответственно для людей».
А затем спросил присутствующих, есть ли замечания к проекту. Все молчали. Тогда Сталин сказал: «Ну, раз так — визируйте, проект примем».
После членов ГКО постановление тут же подписал и Сталин.{471}
«Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100–120 км западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы генерал-лейтенанта т. Артемьева возложена оборона Москвы на ее подступах. В целях обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный Комитет Обороны постановил:
1. Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение…
3. Охрану строжайшего порядка в городе и в прилегающих районах возложить на коменданта города Москвы генерал-майора т. Синилова, для чего в распоряжение коменданта предоставить войска внутренней охраны НКВД, милицию и добровольческие рабочие отряды.
4. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте.
Государственный Комитет Обороны призывает всех трудящихся столицы соблюдать порядок и спокойствие и оказывать Красной Армии, обороняющей Москву, всякое содействие.
17 октября для прикрытия столицы с северо-запада Ставка создала на базе войск, действовавших на правом крыле Западного фронта (22-я, 29-я, 30-я и 31-я армии), а также 183, 185 и 246-й стрелковых дивизий, 46-й и 54-й кав. дивизий, 8-й танковой бригады и 46-го мотоциклетного полка Северо-западного фронта, Калининский фронт во главе с генералом Коневым. Нависая с севера над группой армий «Центр», войска фронта вынудили германское командование выделить крупные силы для прикрытия своего левого фланга, что привело к ослаблению наступавшей на Москву главной группировки.
Ожесточенные бои на
Основные силы группы армий «Центр» еще были скованы окруженными в районе Вязьмы советскими частями, а выброшенные для преследования передовые части оказались слабы, чтобы прорвать новую линию обороны.
15 октября командующий 4-й немецкой армией фон Клюге, оценивая обстановку, констатировал, что «психологически на Восточном фронте сложилось критическое положение, ибо, с одной стороны, войска оказались в морозную погоду без зимнего обмундирования и теплых квартир, с другой — непроходимая местность и упорство, с которым противник обороняется, прикрывая свои коммуникации и районы расквартирования, чрезвычайно затрудняют продвижение наших, пока еще слабых, передовых частей».
А командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Ф. Бок в своем дневнике вынужден был признать, что преследование не имело того успеха, на который он рассчитывал. «В общей сложности все это можно оценить только как ничто. Расчленение боевых порядков группы армий и ужасная погода привели к тому, что мы сидим на месте. А русские выигрывают время для того, чтобы пополнить свои разгромленные дивизии и укрепить оборону, тем более что под Москвой в их руках масса железных и шоссейных дорог. Это очень скверно!»
Особо ожесточенные бои развернулись на можайском направлении, которое обороняла 5-я армия. Основную тяжесть боев здесь несла 32-я стрелковая дивизия полковника В.И. Полосухина, прибывшая и занявшая позиции на западных подступах к городу в районе Бородинского поля. Дивизию поддерживали 18, 19 и 20-я танковые бригады. Они четверо суток сдерживали 4-й мотокорпус противника, но 16 октября немцы глубоко охватили фланги и вышли в тылы дивизии. Дело дошло до рукопашной схватки в расположении командного пункта армии, в ходе которой был ранен генерал Лелюшенко. В командование 5-й армией вступил генерал Л.А. Говоров. 18 октября Можайск был взят противником. «Потери наступающих, — записано в этот день в журнале боевых действий танковой группы Гёпнера, — очень велики… Одна за другой появляются могилы, скрывающие товарищей то в черной форме танкиста, то в серой блузе пехотинца, то в маскировочном халате СС…
…Дальнейшее наступление тормозится. Отсюда до Кремля 84 километра. Цель наступления так близка и в то же время недостижимо далека». Неоднократные попытки войск 5-й армии вернуть Можайск не дали положительных результатов. В городе не оказалось командира, «который своей властью мог бы организовать отходящие части и включить их в систему обороны города.. Такого командира не было, и вся самооборона шла самотеком, без решительного воздействия с чьей бы то ни было стороны», — докладывал старший помощник начальника оперативного отдела штаба фронта полковник Васильев. В связи с этим командующий Западным фронтом потребовал от Военного совета 5-й армии «безжалостно расстреливать виновных, не останавливаясь перед полным уничтожением всех бросивших фронт, задержать всех отходящих, разобраться в этом деле и провести в жизнь указания командующего».{472}