Трагедия Тамплиеров
Шрифт:
Также плачевно и поведение других сановников, которые, кажется, не знают о цели, преследуемой комиссией.
Жоффруа де Гонневиль отказывается защищать орден, когда ему это предлагают: он не способен защищать его, находясь в заточении и будучи безграмотным (он тоже!).
Его пытаются успокоить: «Вы можете здесь говорить без страха: не бойтесь ни грубости, ни оскорблений, ни пыток, мы не сделаем этого с вами и не позволим сделать: напротив, мы помешали бы этому, если кто-то попытался бы применить их к вам». Напрасный труд, Гонневиль хранит молчание. И тоже просит препроводить его к Папе, который должен решить его судьбу.
Надо признать, что та беззастенчивость, с которой руководители бросили своих братьев, возмутительна, но как ее объяснить? Осознавали ли они свои грехи до такой степени, что сами требовали наказание за них? Надеялись ли они, наоборот, на какую-то помощь, какое-то внешнее вмешательство? Непонятно, что и думать.
Так как высшие руководители уклонились, таким образом, необходимо было обратиться к простым братьям, чтобы они выступили в защиту ордена. Для этого их надо было привезти в Санс, вот почему комиссия продолжала заседать до февраля. Многие удивляются медлительности, с которой их собирали, и полагают, что светские власти всячески мешали этим путешествиям. Возможно это так, но надо помнить о медлительности сообщений, в особенности в разгар зимы.
В феврале 1310 г. в Сансе наконец собрали около 550 тамплиеров, около 100 человек из них объявляют, что готовы защищать орден. Расследование можно продолжать.
Допросы велись по стандартному вопроснику, составленному королевской канцелярией, включающему 127 вопросов и одобренному Папой. Таким образом, каждый свидетель должен был ответить все на те же 127 вопросов. Такая процедура будет очень долгой и чрезвычайно скучной для читателя, но, по крайней мере, можно быть уверенным, что ничего не было забыто.
Сначала защитникам ордена читают целиком весь вопросник по латыни. Их спрашивают, хотят ли они услышать французский перевод. Любопытно заметить, что все эти неграмотные заявляют, что им достаточно выслушать вопрос по латыни:
«Не хватало еще, чтобы нас заставили выслушивать такие низости по-французски. Все здесь лживо и мерзко!»
Вот, наконец, все хорошо! Отныне, на допросах каждый вопрос будет переводиться на французский язык; некоторые даже будут отвечать на провансальском.
Но так как невозможно выслушать целиком сто адвокатов, защитникам ордена предложат выбрать среди себя шесть или десять «прокуроров», которые будут говорить от имени всех, свободно советуясь между собой и всеми остальными заключенными. Они колеблются, так как говорят, что им нужно было бы получить разрешение или согласие магистра.
Увы! им скажут, что магистр и высшие руководители отказались защищать орден. Понятно, что это немного смущает братьев. Архиепископ Нарбонны советует им поторопиться, так как день, на который назначено открытие церковного собора, приближается. В конце концов, они выберут четырех представителей, среди которых самым замечательным будет Пьер де Болонья.
Несмотря на это напоминание, ничто не происходит до 1 апреля. Так как тамплиеры жаловались на условия их содержания, комиссия посетит тюрьмы.
И, наконец, 1 апреля Пьер де Болонья от имени заключенных братьев тамплиеров, делает заявление:
«Артикулы, посланные в булле монсеньером Папой, этот бесчестный, низкий, бессмысленный и ужасный вопросник, является ложью, грандиозной ложью, ложью несправедливой. Сфабрикованной из разных документов врагами ордена. Вера ордена Храма чиста и не запятнана и всегда такой была. Все братья ордена, которые
Как хотелось, чтобы и другие, а особенно Моле говорили также! К несчастью, пока речь идет об общих положениях: все будет обстоять гораздо хуже, когда перейдут к отдельным пунктам.
А пока идут споры по процедурным вопросам. 7 апреля Пьер де Болонья читает другое аналогичное заявление. Четырем прокурорам разрешено посетить в тюрьме других братьев.
Наконец, 11 апреля начнутся индивидуальные допросы, которые вскоре приведут к катастрофе. Хотя казалось, что все складывается благоприятным образом, больше не было ни угроз, ни страхов, защитники договорились между собой… И тем не менее, один за другим, все свидетели, выслушанные с 11 апреля по 10 мая, повторят прежние признания и признают основные факты!
Эти допросы, с 11 апреля по 10 мая, являются свободными, а следовательно, самыми важными. Они широко подтвердили факты, установленные ранее расследованием Папы и кардиналов: но об этом обычно историки не говорят!
10 мая Пьер де Болонья просит сделать срочное заявление и сообщает комиссии, что многих тамплиеров будет судить в Париже Совет провинции под председательством архиепископа Санса. Он протестует и просит заранее отозвать это решение.
Архиепископ Нарбонны справедливо отвечает ему, что это не входит в компетенцию комиссии: «Это нас не касается, мы не можем в это вмешиваться потому, что вы должны обращаться не к нам». Все же четыре прокурора подают апелляцию. Комиссия рассматривает ее и, в конце концов, решает, что не имеет полномочий вмешиваться.
Допросы возобновляются 11 мая, но 12-е заседание неожиданно прерывается: в ходе заседания становится известным, что 54 тамплиера, которых судили в Париже, только что приговорены к сожжению. Всеобщее смятение. Тогда комиссия решает обратиться к архиепископу Санса, чтобы попросить его отсрочить казнь. Мотив: приговоренные должны быть выслушаны комиссией. Но архиепископ Санса откажется и 54 приговоренных будут казнены.
Брат Эймери де Вилье-ле-Дюк потрясающе расскажет об этом комиссии: «Вчера я видел, как в повозках везли 54 наших брата, чтобы сжечь их живьем. Я слышал, что их сожгли. О! Я, если бы я должен был быть сожжен, я не вынес бы этого, ибо я слишком боюсь смерти, я уступил бы… я признался бы, что убил Господа Нашего!»
Эти воины, возможно, не блещут мужеством, но зато этот пример выходит за рамки вопросника и передает атмосферу происходящего.
С этого момента началось крушение ордена. Свидетели больше ничему не верят. Пьер де Болонья бежит из тюрьмы и никогда не будет найден. Остальные откажутся защищать орден. Работа комиссии затянется до ноября.
Допросы возобновятся с января по май, но не дадут ничего нового.
Однако, надо упомянуть странное поведение брата Жана де Поленкура. Допрошенный 8 января 1311 г., сначала он заявит: «Я настаиваю на признаниях, которые уже сделал. Я признался, что отрекся от Господа во время моего вступления в орден». Члены комиссии предлагают ему хорошенько подумать: «Скажите все-таки правду, во имя спасения вашей души. Вы ничем не рискуете, если скажете нам правду». Тогда Жан де Поленкур отпирается от своих слов: «Ну, тогда нет, я не отрекался ни от Господа, ни от Иисуса Христа, я признался под страхом смерти». И ему позволяют уйти. Но 12-го он просит выслушать его снова и повторяет свои первые признания. Члены комиссии больше ничего не понимают, просят принести клятву на Евангелие, спрашивают, не заставил ли его кто-то снова изменить свое решение. Нет: