Трагическая история острова Пасхи
Шрифт:
– Мы готовились разговеться после воздержания, - пробормотал Баира, не понимая, упрекает ли его вождь за чревоугодие, или это искренняя похвала.
– Все правильно, так того и требует обычай, - согласился Аравак, и верховный жрец не уловил в его голосе и тени насмешки. Тогда Баира оживился и сказал, указывая на стоящие перед ними миски:
– Здесь тушеный батат, а к нему полагается густой соус из протертых овощей и кореньев. Но это не тот соус, что готовят в деревнях; сказать по правде, наши люди вообще не умеют готовить соус: то что получается у них, страшно взять в рот, по вкусу больше напоминает рвотное средство. У меня же настоящий соус; отведай Аравак, отведай и ты, Тлалок, - и вы сразу почувствуете
– Благодарю тебя, верховный жрец. Твое угощение достойно богов: в своих жилищах они, наверно, едят так же, как мы сейчас, - проговорил Аравак, накладывая себе того и другого.
– Что же, - прибавил он, вновь наполняя чаши, - теперь воздадим хвалу всем им. Пусть славятся все боги, которые существуют на свете, ведомые и неведомые нам. Пусть они славятся, и да не оставят нас своими милостями!
– Пусть славятся! Да не оставят они нас своими милостями!
– подхватили Баира и Тлалок.
С улицы послышались возбужденные голоса людей; искупавшись в реке, жители Священного Поселка возвращались домой.
– Воздержание закончилось, - повторил Аравак слова Баиры, и странная гримаса исказила его лицо. Баира удивленно взглянул на вождя, но Аравак был уже холоден и невозмутим, как всегда.
– Позволительно ли будет мне задать вопрос верховному жрецу?
– сказал в это время Тлалок как бы в некотором смущении.
– Мне задают вопросы все кому не лень, и часто эти вопросы таковы, что от них хочется смеяться или плакать, - вздохнул Баира.
– Отчего же ты не можешь спросить меня? Спрашивай, я постараюсь ответить.
– Сегодня на острове будет ночь любви, бурная ночь; так бывает каждый год после воздержания. Почему любовь имеет такую силу над людьми?
– проговорил Тлалок, потупившись.
– Ах, молодежь, молодежь!
– покачал головой Аравак.
– Одна любовь у них на уме.
– Так и должно быть, - возразил Баира.
– У нас, - у тех, у кого жизнь уже клонится к закату, - любовь подобна огню светильника, который горит ровно и постоянно, но озаряет лишь малое пространство вокруг себя. Но у молодых любовь - это пламя, которое бушует во Вселенной, и свет его страшен, но живителен. Многие сгорают в этом пламени, но угаснет оно - и не будет нашего мира. Любовь молодых позволяет миру жить.
– Выпьем, - сказал Аравак.
– Выпьем за огонь любви!
– Расскажи мне еще что-нибудь о любви, о, верховный жрец, - попросил затем Тлалок.
– Охотно, - ответил Баира. Его взгляд слегка затуманился, но речь была по-прежнему тверда.
– Мне часто приходится говорить о любви: больше всего вопросов мне задают о ней... Любовь - божественное чувство, оно начало всех начал. Боги даровали нам любовь из милости к нам, дабы мы познали, что есть счастье. Любовь добра, велика, справедлива, красива и нежна; она подобна песни небес. Кто не любил, тот не знает, что такое упоительное блаженство, чистейшая отрада, безудержный восторг. Любите и будьте любимы, если хотите, чтобы ваша душа воспарила над землей.
– О, верховный жрец, на нашем острове никто не может сказать так, как ты!
– Аравак налил чашу Баиры до краев.
– Твои слова мудры и прекрасны. Выпьем за мудрость и красоту!
– Благодарю тебя, вождь, - Баира выпил, не дожидаясь своих сотрапезников.
– Есть, правда, и другая любовь, демоническая, которая
– Ярким выражением демонического в мужчине является, например, вожделение, которое само по себе околдовывает, соблазняет женщину, если она увлечена этим мужчиной; в противном случае у нее возникает отвращение.
Подобное проявление демонического наблюдается и у женщины; оно необходимо ей, чтобы испытывать откровенное влечение к мужчине, чтобы хотеть его и чтобы исподволь дать ему понять, что она его хочет. И мужчина, и женщина нуждаются в этом самоутверждении, чтобы перебросить мост через разделяющую их пропасть и прийти к единству. Но это единство призрачно, оно вскоре исчезает, и тогда беда! Демоническая любовь опасна, зла, жестока и коварна. Бойтесь, бойтесь демонической любви, если не хотите навек погубить свою душу!
– Как ужасно то, что ты сказал, о, верховный жрец!
– воскликнул Тлалок, а его отец немедленно налил всем в чаши хмельной напиток, приговаривая:
– Да не войдет страх в наши сердца, и демоны пусть обходят нас стороной!
– Чтоб им, поганым, не жить на нашем острове!
– подхватил Баира и осушил свою чашу одним махом.
– Я вам поведал о любви божественной и любви демонической, - продолжал он, и язык уже плохо слушался его.
– А теперь я расскажу о любви призрачной; я редко говорю об этом, ибо люди не понимают меня или не хотят понять... В призрачной любви каждого из нас охватывает влечение к чему-то иному, непохожему; это новое может быть предугаданным нами и страстно желанным, но никогда не осуществимым. Как только мужчина и женщина, околдованные призраком любви, открываются друг другу, они еще долгое время испытывают искреннюю симпатию. Но эта симпатия, увы, не имеет ничего общего с настоящей, божественной любовью, - она полна мелких обид, постоянной досады, которую, как правило, пытаются скрыть. То, что мы любим призрачной любовью, схоже со светом звезд, далеких от нас; мы любим то, что есть и чего одновременно нет. Луч угасающего света - вот что такое призрачная любовь.
– О, да, я уже слышал все это от одной из посвященных дев, - сказал Тлалок.
– Мудрые мысли приходят во многие головы. Мудрость существует для всех, глупость - для каждого в отдельности, - изрек Баира, сам налил себе хмельной напиток в чашу и выпил.
Аравак, наблюдавший за ним, решил, что пришло время для главного вопроса:
– А твоя дочь Парэ, где она? Она уже проходит испытание своей любви?
– Несчастная Парэ! Как могла она поддаться любовному влечению?!
– запричитал вдруг Баира, обхватив голову руками.
– Несчастная Парэ, она теперь томится в лесу; в лесу, в который и войти-то страшно!
– Ты говоришь о лесе около Священного озера?
– быстро спросил Аравак.
– Да, о нем, о чем же еще?
– Баира утер слезу.
– Моя несчастная дочь, моя Парэ!
– Выпьем за благополучный исход ее испытания, - Аравак вновь наполнил чашу верховного жреца до краев.
– Выпьем, и пусть все плохое останется в прошлом.
***
В лесу около Священного озера шла своя повседневная жизнь, и она была наполнена любовью, - по крайней мере, так казалось Кане. Большие пестрые бабочки парами кружились и порхали в воздухе, и было ясно, что они не могут налюбоваться друг другом; попугаи сидели по двое на ветках, томно прижимаясь головами; в ручье разноцветные рыбки сближались и касались друг друга плавниками и хвостом. Великий дух любви носился повсюду, и все сущее вздрагивало и вздыхало от прикосновения его легких крыльев. О любви говорил шелест листвы, о любви напоминал запах цветов, о любви пел ветер в верхушках деревьев, о любви свидетельствовал свет солнца в небесах...