Трагическая история острова Пасхи
Шрифт:
– Пропусти меня, Кахинали, я устал, - упрямо повторил Баира.
– Да, да, да, я так понимаю тебя!
– торопливо проговорила старуха и зашлась в кашле.
– Подожди, верховный жрец, не уходи, я еще кое-что скажу тебе, - Кахинали вцепилась своими корявыми пальцами в одежду Баиры.
– Хорошо, я выслушаю тебя, - со вздохом произнес он, видя, что от колдуньи не отвязаться.
– Но не думай, что твои слова имеют для меня значение.
– Скажи вождю Араваку, что это я помогла бежать Сыну Большой Птицы и деве, посвятившей себя богам, - переведя дух, выпалила Кахинали.
Баира взглянул в глаза колдуньи - они горели, подобно углям, и в них нельзя было ничего прочесть.
– Зачем мне
– спросил он.
– Зачем возводить на тебя напраслину?
– Да уж не для того, чтобы спасти твою жизнь ценою моей!
– заклокотала старуха, смеясь и сдерживая кашель.
– Ты мудр, верховный жрец, и я не собираюсь хитрить с тобою. Все просто, - очень, очень просто! Многие вещи, которые сегодня нам кажутся сложными, очень просты, если посмотреть на них из завтрашнего дня. Ты вот упрекнул меня за то, что я сказала о твоей дочери и твоем зяте в прошедшем времени, - но они, действительно, уже прошлое для нашего острова. А что у нас в настоящем? Аравак и его сын Тлалок. Теперь-то они легко справятся со всеми своими врагами и установят безраздельную власть над людьми.
Ты слышал, конечно, о том, что лучшие мастера Священного поселка делают из камня большого идола, изображающего великого вождя?
– Кахинали осклабилась, показав свой беззубый рот.
– Вождь хочет быть подобен великим богам, а лучше бы даже превзойти их. Возможно, ему это удастся: Аравак давно правит, к нему привыкли, его боятся, и многие искренне уважают вождя. Но Тлалок никогда не добьется славы и могущества своего отца; сын вождя глуп, зол, мелочен, обидчив и болезненно честолюбив. Когда он станет вождем, люди вначале будут слушать и почитать его - из уважения к памяти Аравака, а также по привычке и под давлением власти - но скоро у Тлалока появится много-много сильных врагов. В конце концов, его свергнут, убьют или принесут в жертву богам, - и что тогда? Ни ты, ни я не можем этого предугадать... Может начаться страшная резня, после которой на острове никого не останется.
Вот зачем ты нужен живым, верховный жрец, - именно тебе нужно уберечь власть от неразумных и гибельных поступков, ведь на твоего молодого помощника нет никакой надежды - он поет под дудку Аравака и Тлалока. Живи долго, верховный жрец, и спаси свой народ от гибели!
– Ты обещала, что не будешь хитрить, но с каких это пор тебя беспокоит судьба народа нашего острова?
– заметил Баира.
– Разве ты отказалась от службы демонам, желающим зла людскому роду?
– У нас с тобой разные понятия о добре и зле, и нам не договориться, - возразила колдунья.
– Но в одном мы с тобою схожи: мы не желаем, чтобы люди погибли, - ибо если их не станет, то кто будет служить богам, как бы этого хотелось тебе, или демонам, как этого хотела бы я?.. Поэтому ты должен вернуться в Священный поселок, - но не с повинной, а как человек, раскрывший преступление. Ты должен вновь стать настоящим верховным жрецом, - таким, чтобы твое влияние было не меньше влияния Аравака; ты должен направлять вождя и его сына, не давая им совершать ничего, что имело бы ужасные последствия для людей острова.
– Опять ты лукавишь, Кахинали, - не поддавался на ее уговоры Баира.
– Если я спасу наш народ для того, чтобы демоны овладели им, то можно ли назвать это спасением? Люди отвернулись от богов, а значит, уже погибли; какая разница, когда они погибнут окончательно?
– Ты ли говоришь такие жестокие слова, о, верховный жрец?
– воскликнула старуха.
– Разве ты можешь вот так вот, запросто, отказаться от борьбы за спасение людских душ? Давай сразимся - твои боги против моих демонов - и посмотрим, кто победит. Во всяком случае, твоя совесть будет чиста: никто, на земле и на небе, не упрекнет тебя в том, что ты сдался на милость врага.
– И все-таки, я не пойму:
– Ладно, выложу начистоту. С тобой, действительно, нельзя хитрить, - старуха выпрямилась, усмешка исчезла с ее лица, а глаза яростно сверкнули.
– Всё дело в этом "почти", - видишь ли, верховный жрец, на нашем острове еще сохраняются остатки божественного, еще есть люди, для которых боги выше демонов. О чем говорить, когда сам Аравак не решился полностью предаться демонам и сохранил культ богов. Сильные мужчины часто бывают слабы, как дети. Да, да, слабы, как дети, - так я и сказала вождю!..
Впрочем, демоны не могли бы существовать в нашем мире, не будь на то позволения богов. Видимо, так и должно быть, чтобы люди выбирали между теми и другими, - и мне ли противиться предначертанному? Я не обманывала тебя, когда предлагала честную борьбу: пусть время решит, чей будет верх.
– Но у тебя времени не будет, - возразил Баира.
– Ты скоро умрешь: мне страшно представить, что сделает с тобой Аравак в наказание за побег Кане и Парэ, если поверит в твою помощь им.
– Ну, ну, ну, верховный жрец! Теперь ты стал лукавить!
– колдунья ехидно засмеялась, наклонившись и повернув голову набок.
– Ты же понимаешь, что меня убить нельзя. Они будут думать, что это я горю на костре, а гореть будет старая коряга; они вообразят, что это меня скинули в пропасть, а полетит туда тяжелый камень; они увидят, как мое трепещущее сердце вынуто из груди, а это будет всего лишь сердце курицы! Моя смерть придет в свой срок, - и никто из людей не в силах приблизить его.
– Хорошо, я тоже стану говорить с тобой откровенно, - взгляд Баира вдруг сделался тяжелым, - тяжелее, чем бывал взгляд вождя, - и старуха пригнулась и съежилась под ним.
– Ты предлагаешь мне честную борьбу. Но разве честную борьбу ведут нечестными способами? Прежде всего, я должен буду обмануть Аравака: сказать ему, что ты помогла бежать Кане и Парэ. Он примет, конечно, мой обман, потому что это выгодно вождю. Получается, что Сын Большой Птицы и дева, посвятившая себя богам, воспользовались помощью старой колдуньи, верной служительницы демонов. Значит, правы были вождь и все, кто встал на его сторону: Кане и Парэ действительно отдали демонам душу. И наконец, если я останусь верховным жрецом, то тем самым окажу поддержку власти Аравака и Тлалока, освящу ее именем богов.
Вот чего ты добиваешься, Кахинали, но не жди, что я предам моих богов. Наверно, я был не лучшим их слугой, раз допустил, чтобы на нашем острове творились такие вещи, но я до последнего дыхания не оставлю мою службу. Я пойду в Священный поселок, я расскажу, как и зачем я спас Кане и Парэ - и будь что будет! Пусти меня, старая ведьма, дай мне дорогу!
Баира взял колдунью за плечи, отодвинул ее в сторону и зашагал по тропинке.
– Глупец! Глупец!
– завизжала Кахинали.
– Наивный глупец! Все равно тебе не победить - верх будет мой, мой!
Затем раздался звук, похожий на крик птицы, хлопанье крыльев, - и когда Баира оглянулся, за его спиной никого уже не было.
Старик вздохнул, и продолжил свой путь.
Через триста лет
Мелкая колючая трава лезла отовсюду: она покрывала заброшенные поля, прорастала через развалины хижин, густо устилала поверженные каменные идолы. Ее не было только в глубоких пещерах, где прятались люди от других людей, чтобы не быть съеденными ими. Здесь, в сырости и темноте, проводили они долгие часы, и чтобы скрасить свое унылое существование вполголоса рассказывали легенды о былом процветании острова.