Трагическая связь
Шрифт:
Она жива, и она здесь.
— Ты же не собираешься теперь так странно ко мне относиться? — говорит Оли со своим обычным нахальством. Все, что я могу делать, это смотреть на нее с чувством благоговения и восхищения целую минуту.
Я усмехаюсь ей и хватаю ее, притягивая к себе, чтобы почувствовать каждый мягкий и совершенный дюйм ее тела на твердой поверхности своей груди. — Практически уверен, что ты обещала мне, что перестанешь убегать навстречу собственной смерти, так что мне позволено быть настолько странным, насколько я захочу.
Она насмехается
Мне вроде как хочется встряхнуть ее, но я также не хочу разозлить ее и заставить уйти отсюда. Поэтому вместо этого я обхватываю руками ее бедра и поднимаю, наслаждаясь небольшим визгом, который срывается с ее губ, когда она обхватывает ногами мою талию.
— Хватит пытаться уйти в мир иной раньше времени, Привязанная. Можем ли мы просто иметь несколько недель, когда ты не пытаешься умереть и убить нас всех вместе с собой? Потому что у меня было целых пять минут, чтобы узнать, на что похожа жизнь без биения твоего сердца.
Она вздыхает, как будто я сделал ей какое-то романтическое признание, а не просто выложил чистую правду, а затем зарывается головой в мою шею. Как бы сильно мне ни хотелось прижать ее спиной к кафелю и трахнуть у стены этой душевой кабинки, что я уже делал по меньшей мере дюжину раз, но мне никогда не будет достаточно, я уже опаздываю на утреннюю смену и уже знаю, кто ждет меня там внизу.
Это то, о чем мне нужно поговорить с моей Привязанной. Однако я также хочу ограждать ее от этого как можно дольше, потому что это будет кошмарная ситуация.
— Я опаздываю, — бормочу я с сожалением в голосе, и она снова вздыхает, убирает ноги с моей талии и, отстранившись, опускает голову под воду.
Оли слегка выгибает спину, и мне приходится использовать каждую каплю своей воли, чтобы не упасть на колени и не съесть ее, наблюдая, как вода стекает по ее невероятному телу. Она усмехается, словно читая мои мысли, и подается вперед, чтобы поцеловать меня в грудь.
— Может быть, сегодня будет твоя ночь, — говорит она с дерзким подмигиванием, и я быстро шлепаю ее по заднице, выходя из кабинки и хватая полотенце.
— Сомневаюсь, что кто-то позволит тебе сегодня быть моей ночью, но я более чем готов поделиться.
Она хихикает надо мной и быстро возвращается к мытью. Я одеваюсь в свое снаряжение Так, вооружаюсь и натягиваю ботинки, прежде чем откинуть волосы с лица, закрепив их резинкой.
Оли понимает, что что-то происходит, как только я это делаю.
Чем дольше мы связаны и чем больше времени проводим вместе, тем легче ей читать меня и понимать, когда что-то не так. Я не собираюсь лгать и говорить, что мне это не нравится, тот факт, что она будет знать обо мне все и о том, как я себя веду; именно так все и должно быть.
Она выключает воду и вылезает из кабинки, хмуря уголки губ. — Что происходит? Что случилось?
Я
— Мои родители приехали прошлой ночью. Я избегал встречи с ними из-за всего, что здесь происходит, но сегодня утром у меня с ними разбор полетов. Они работали с несколькими нашими тактическими группами над ликвидацией Пустошей, которые появляются на Восточном побережье, как чума.
Оли моргает, глядя на меня.
Я стою и пытаюсь не разразиться смехом над мини-кризисом, который отражается на ее лице, когда она понимает, что мы никогда не обсуждали мою семью, помимо моей сестры.
Я также не говорил ей, что Кайри — единственный человек в моей семье, с которым я могу общаться без желания воткнуть нож прямо в глазное яблоко, лишь бы отвязаться.
— Ты не думала, что у меня есть родители?
Она смущенно смотрит на меня. — Ты никогда не упоминал о них, так что… Наверное, я предположила, что они умерли. Прости, это звучит так дерьмово. Я самая худшая Привязанная на свете!
Я притягиваю ее немного ближе к себе и целую в макушку. — Не говори так, и не беспокойся об этом. Я не очень-то о них рассказываю, и остальная часть группы тоже старается не напоминать мне о них. Они не… жестокие или что-то в этом роде, просто заноза в заднице, с которой никто из нас не хочет иметь дело.
Она кивает и вытирает волосы полотенцем, слегка прикусив губу и все еще выглядя слишком виноватой, на мой вкус. — Есть ли… какие-нибудь другие родственники, о которых мне следует знать? Есть ли у Гейба тайный брат или что-то в этом духе?
Я ухмыляюсь ей и в последний раз проверяю свое оружие, скорее для успокоения, чем действительно подозревая, что что-то забыл.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь уходить, Оли наклоняется, чтобы вытереть ноги, и я замечаю синяки по всей ее пояснице и заднице, небольшую россыпь отпечатков пальцев на бледной коже, которые оставляют очень мало места для воображения о том, как прошла ее ночь. На мгновение меня охватывает страх, прежде чем мой мозг включается, и я вспоминаю, что Оли стоит здесь, рядом со мной, целая и широко улыбающаяся. Так что если бы между ними что-то пошло… не так, я бы знал об этом.
Есть причина, по которой я был там, когда они завершили Связь. Это имело гораздо большее отношение к тому, чтобы убедиться, что Оли не пострадает, чем к тому, чтобы довести Нокса до конца, как она, вероятно, считает.
Я провожу рукой по ее заднице и дразняще говорю: — Возможно, ты не захочешь, чтобы Атлас видел тебя голой в течение нескольких дней, если только не хочешь, чтобы он носился с тобой, как приклеенный.
Она бросает на меня изумленный взгляд и поворачивается, чтобы осмотреть себя в зеркале, стонет и краснеет, когда видит следы, оставленные Ноксом.