Трактат о счастье
Шрифт:
– А я рядом, – усмехнулась она и жестом показала на разметку велодорожки на проезжей части дороги.
– Не страшно? Ведь здесь столько машин.
– Не, я не попаду под колёса автомобиля.
– Откуда такая уверенность?
– Я экстрасенс, и предвижу будущее.
– Что, серьёзно?! Тогда помогите разобраться, что со мной происходит?
– Подойдите ближе.
Я приблизился к ней. Девушка пристально посмотрела в глаза и медленно произнесла.
– Вы писатель…
– Да… Как Вы догадались? – удивился я.
Девушка,
– Они ждут эту книгу…, и только Вы сможете её написать…
– Кто ждёт? Что написать?
– Люди… Какое-то учение, научный трактат…
– Позвольте… Какой трактат? Я же не научный работник?
– Не знаю…
Девушка отвела взгляд и после небольшой паузы добавила:
– Я не вижу Ваше будущее, но чувствую сильную энергетику. Можно Вас взять за руку?
Слегка замявшись, я протянул ей свою ладонь. Девушка обхватила моё запястье… Тело её вдруг вздрогнуло, глаза расширились, лицо исказилось от страха. Испуганно отдёрнув руку, она залепетала:
– Простите…, простите…, – я не знала, что Вы… Вы…
– Что я?! – оторопел я от её реакции.
Девушка бросила на дорогу Скейтборд, запрыгнула на него и помчалась от меня прочь.
Я растерянно смотрел ей вслед, не понимая, что произошло? Что страшного она могла увидеть? Стал анализировать всё сказанное ею. Фраза «Вы писатель», подтверждает, что она экстрасенс. «Они ждут эту книгу…, и только Вы сможете её написать…». Написать книгу? Так вот что мучит меня с самого утра. От этой догадки я почувствовал некое воодушевление. Далее она говорила об учении, научном трактате… Чушь какая-то. Вопросов стало больше, чем ответов.
Я продолжил движение по набережной Фонтанке. Дошёл до Аничкова моста, свернул на Невский проспект и уверенно зашагал в сторону Канала Грибоедова. В отличие от набережной, на Невском было много людей. Избегая столкновения с движущимся человеческим потоком, я резко притормаживал перед неожиданно остановившимися посреди тротуара зеваками или уворачиваться от несущихся на меня, увлечённо разглядывающих витрины магазинов прохожих. В такие часы движение по Невскому проспекту напоминало мне рафтинг. Минут через пятнадцать я всё-таки добрался до канала Грибоедова.
Это место, как всегда, было переполнено народом. Справа и слева вдоль тротуара располагались лотки со всевозможными ручными поделками, сувенирами, хот-догами, мороженым и холодными напитками. Между лотков, как на базаре, табунами ходили туристы, желающие всё увидеть, всё потрогать, всё попробовать и что-нибудь увезти с собой из Питера.
Я на полном ходу врезался в толпу, хотя и не понимал, а что, собственно, мне здесь нужно? Чуть дальше, ближе к храму «Спаса на Крови» располагались ряды уличных художников. Кто-то продавал свои абстрактные или авангардистские картины, нарисованные аэрозолями, кто-то рисовал дружеские шаржи с натуры.
Шарахаясь от первых, как от дезинсекторов, я задержался
– Здравствуйте, – поздоровался я с ним, чтобы прервать неудобную паузу.
– Вы?!
– Мы знакомы? – удивлённо спросил я.
– Секундочку – произнёс художник.
Он вытащил из огромной сумки свёрток, развернул и показал мне картину. На этот раз я потерял дар речи. Это был мой портрет со светящимся над головой шаром. В руках была большая книга, которую я протягивал кому-то за пределы картины. На книге красовалось название «Трактат о с … е». Второе слово закрывала моя рука. Видны были только первая и последняя буквы «с» и «е».
– Что это Вы изобразили на картине? – с надеждой спросил я.
– Не знаю… Я проснулся среди ночи, и меня потянуло к мольберту. Рука сама летала над холстом, хотя я и не понимал, что рисую… Только сейчас я понял, что это был Ваш портрет. Может, Вы мне объясните, что всё это значит?
– Хм… Портрет действительно мой… Кое-что из того, что вы нарисовали, уже случилось, кое-что – предстоит в будущем. Девушка-экстрасенс была права. Пока же я сам мало что понимаю…
– Может, этот портрет поможет Вам решить загадку? – улыбнулся художник.
– Дело в том, – замялся я, – что не захватил с собой наличных денег…
– Ладно, подарю её Вам, мне эта картина всё равно не нужна.
Художник тщательно упаковал холст и протянул мне длинный свёрток.
– Спасибо! Не подскажете, что там на книге написано? «Трактат о …» чём?
Художник виновато развёл руками.
– Я нарисовал всё, что «увидел».
– Да…, загадка. Ещё раз Вам огромное спасибо. До свидания.
Картина, возникшая столь таинственным образом, ещё больше убедила меня в том, что я должен написать трактат. Вот только о чём? Зацепка из двух букв уже была. Почему-то подумал, что на улице Рубинштейна я смогу узнать, какое это слово. Пока я размышлял, ноги уже сами несли меня по нужному маршруту.
С Невского проспекта я свернул на улицу Рубинштейна, которую называют главной ресторанной улицей Петербурга. Кто-то подсчитал, что в двадцати семи домах на ней располагаются около пятидесяти питейных и закусочных заведений. Для одних эта улица знаменательна своей архитектурой, чего стоит только «дом-утюг» с башней у пяти углов. Для других она знаменательна известными людьми, которые проживали на ней в разные годы. Для третьих – улица Рубинштейна знаменательна театрами – Музыкальным Театром «Зазеркалье» и Малым драматическим театром – Театром Европы.