Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения
Шрифт:
Многочисленные чувствительные приборы — дозиметры, размещенные по всем углам, готовы известить о повышенной радиоактивности тревожно-красным огнем или звуковым сигналом. Весь персонал ледокола снабжен индивидуальными дозиметрами. Красные огни не мигают, сигналы молчат. Радиоактивность в помещениях ледокола ниже допустимой нормы! Советским морякам не грозит судьба Фаэтона.
Запас ядерного топлива на ледоколе фантастичен. Его хватит на год для всех машин, непрерывно работающих на полную мощность. В нормальных условиях ледокол может находиться в плавании несколько лет без возобновления топливных запасов.
Ледокол «Ленин» построен под научным руководством одного из создателей советской атомной техники, прославленного физика академика
Хорошо, должно быть, плавать на атомном ледоколе! Экипаж размещен в одно- и двухместных каютах. Каюты командного состава состоят из кабинета и спальни. На судне — искусственный климат и водяное отопление, холодная и горячая вода в умывальниках, лампы дневного света, столь нужные в пору полярной ночи, ванны, бани и душевые. На ледоколе имеются клуб, библиотека, читальня, курительный и музыкальный салоны. В медицинском блоке — амбулатория, объединенная с физиотерапевтическим кабинетом, операционная, зубоврачебный, рентгеновский кабинеты, аптека и лаборатория.
Архитектурная отделка ледокола прекрасна.
…Но на человека, влюбленного в технику, машинное отделение производит, быть может, наиболее сильное впечатление. Он любуется жемчужинами изобретательского творчества, разбросанными щедрой и свободной рукой, он заворожен могучими сплетениями механизмов, сопряженных с почти микеланджеловской смелостью и силой. Он еще раз, спустя полвека, повторяет про себя слова адмирала Макарова, создателя первого русского ледокола: «У нас есть корабль, который дает возможность сделать то, что не под силу ни одной нации и к чему нас нравственно обязывают старые традиции, географическое положение и величие самой России…»
Американские электросварщики еще копошились в корпусе своего атомохода «Саванна», а советский атомный ледокол «Ленин» уже был в строю и перед исторической поездкой Н. С. Хрущева в Америку стал на Неве рядом с легендарным крейсером «Аврора».
«Пуск ледокола «Ленин», двигатель которого сейчас приводится в движение атомной энергией, — писал Никита Сергеевич в своем ответе на письма и телеграммы, поступившие в связи с поездкой в США, — также имеет символическое значение. Не случайно именно советские люди, которые первыми в мире запустили электростанцию на атомной энергии, первыми ввели в строй и атомный ледокол. Тем самым мы вновь наглядно показали, что советские люди полны решимости использовать энергию атома в мирных целях.
Наш атомный ледокол «Ленин» будет ломать не только льды океанов, но и льды «холодной войны». Он будет прокладывать путь к умам и сердцам народов, призывая их совершить поворот от соревнования государств в гонке вооружений к соревнованию в использовании атомной энергии на благо человека, на согревание его души и тела, на создание всего необходимого, в чем нуждаются люди».
Каждый раз, посещая Дубну, благородный город науки, столь прекрасный, что порой он кажется овеществленной мечтой социальных утопистов, город, тонущий сегодня в прозрачном облаке молодой зеленой листвы, оглашаемый вдохновенным щелканьем соловьев, каждый раз вы встречаетесь с каким-нибудь новым, небывалым и порой удивительно смелым техническим решением, позволяющим ученым продвинуться в глубь микромира.
Речь идет о так называемом импульсном быстром реакторе (ИБР), разработанном в Институте Государственного комитета по использованию атомной энергии и осуществленном в лаборатории нейтронной физики Объединенного института ядерных исследований.
Совершенно
Между нейтроном и ядром существуют довольно странные, на поверхностный взгляд, взаимоотношения, напоминающие чем-то отношения ветра и струны, колонны пехотинцев, шагающих в ногу, и вибрирующих ферм моста. Лишь при определенной скорости дуновения зазвучит струна, и мост может обрушиться, если ритм шагов повторит такт его резонанса. Лишь при определенной скорости полета нейтрон будет захвачен ядром и произведет его разрушение. Во взаимоотношениях нейтрона и ядра существуют явления резонанса. Это обстоятельство жизненно важно не только для ядерной теории, но и для ядерной техники. С резонансными явлениями приходится считаться при строительстве реакторов атомных электростанций с их обычными урановыми стержнями, погруженными в замедлитель.
С Д. И. Блохинцевым, директором Объединенного института ядерных исследований и руководителем строительства первой в мире атомной электростанции, мы беседовали на темы науки и искусства. Д. И. Блохинцев набрасывал схему работы над реактором на обратной стороне собственной акварели. Мы пришли к совместному заключению, что конструктор реакторов должен быть не только ядерщиком, технологом, теплотехником, электриком, механиком, но и чем-то вроде музыкального мастера, создающего Эолову арфу — благозвучный строй струн, поющих на ветру. Опираясь на обширные экспериментальные данные, на громоздкие системы уравнений, побеждаемые с помощью электронных машин, конструктор так располагает решетку урановых стержней среди блоков замедлителя, чтобы наилучшим образом использовать полезные резонансы ядер в потоке нейтронов, погасив вредные, чтобы реактор работал гармонично, как Эолова арфа в воздушном вихре.
Когда мы приближались к корпусам лаборатории нейтронной физики, исключительная важность нейтронных исследований была для нас совершенно очевидной.
Популяризаторы сравнивают элементарные частицы со снарядами и пулями. Это, конечно, грубое сравнение. Но, пожалуй, больше других похож на пулю нейтрон, не обладающий электрическим зарядом. Не случайно, что и архитектура нейтронной лаборатории чем-то напоминала архитектуру стрелкового тира. От центрального каземата, огражденного почти крепостными стенами биологической защиты, где таился пока не известный нам нейтронный источник, расходились внушительные жерла коллиматоров, через которые велась стрельба нейтронами. Они были нацелены в коридоры, где помещались мишени. Протяженность одного из коридоров оказалась бы рекордной для любого закрытого стрелкового тира. Он тянулся на целый километр. Вдоль него проходила стальная труба толщиной в два обхвата и в туманной перспективе казалась сходящей в паутинку. Сквозь трубу и пролегали траектории нейтронов. Чтобы ничто не мешало их полету, из трубы выкачивался воздух: мы заметили группу могучих и прилежных насосов, присосавшихся к трубе.
При знакомстве с существом дела аналогия со стрелковым тиром или полигоном для баллистических испытаний лишь усилилась, а не ослабла. Вдоль трубы были расставлены датчики, реагирующие на нейтроны, соединенные в схемы, которыми измеряют обычно скорость снарядов и пуль. Но задача экспериментаторов-физиков была много сложнее задачи артиллеристов. Надо было измерить одновременно скорости многих тысяч снарядов, многих тысяч нейтронов. Вдоль трубы были установлены «тысячеканальные» датчики. Многожильные, похожие на девичьи косы, кабели сообщали их с пересчетными устройствами, сконцентрированными в особом зале.