Трактир на Мясницкой
Шрифт:
– Кто украл? – задал глупый (на взгляд Сергеевой) вопрос Володя.
– Этого я не знаю, – ответила Наталья Михайловна. – Хотя тоже хотела бы знать. На подобного рода вопросы «кто украл» отвечать положено вам, следователям, а не свидетелям вроде меня.
– Это верно, – согласился с доводами Сергеевой Володя. – Просто я подумал: а вдруг вы знаете, кто украл грибы.
– Понятия не имею, – ответила Наталья Михайловна.
– Может, хотя бы предполагаете, кто бы это мог сделать? – спросил Коробов.
– Да каждый из финалистов конкурса мог украсть, – не очень твердо ответила Сергеева. – Чтобы подставить
– Ну, а если подумать? – не отставал от Сергеевой Коробов.
– Возможно, это мог быть Сундуков, – после долгого раздумья ответила Наталья Михайловна. – После Максимова он самый талантливый из шеф-поваров и первый конкурент на главный приз в конкурсе.
– Вы имеете в виду ресторан «Добрыня»? – спросил Володька.
– Да, – лаконично ответила Сергеева.
Коробов покосился на столик, за которым сидели шеф-повара. Сундуков хоть и был уже допрошен и отпущен, не ушел, а находился вместе со всеми. С поварами сидел и лысоватый ведущий, который их в чем-то горячо убеждал.
– Но Максимов же приготовил эти самые кундюбки, – сказал Коробов, снова повернувшись к Сергеевой. – Откуда он взял грибы?
– Грибы нашла ему я, – ответила Наталья Михайловна. – Он меня послал за ними, и я нашла…
– Вы замечательный сушеф, – похвалил Володя.
– Да, – согласилась Сергеева. – Сушеф я что надо.
В голосе Натальи Михайловны опять проскользнули тоска и боль. Это заметили и я, и мой друг.
– Хорошо, – произнес он. – А теперь расскажите, чем в последнее время был очень недоволен Максимов.
– Своей женой, – ответила Сергеева.
– А почему?
– Ну, а вы как думаете? – с легкой усмешкой посмотрела на Коробова Наталья Михайловна.
– Я думаю, что он узнал о ее измене, – ответил следователь.
– Вы совершенно правильно думаете, – произнесла Сергеева. – Мы, женщины, большие собственницы. Но мужчины – собственники еще больше. Они могут изменять женам, иметь любовниц и считают все это для себя приемлемым и вполне простительным. Но если их жены начинают изменять им, они этого не прощают и начинают, так сказать, разбираться…
– А вы откуда знаете, что Аделаида Марковна изменяла Максимову? – недоверчиво спросил Коробов.
– Он сам мне сказал об этом, – ответила Наталья Михайловна. – Ведь мы же друзья… – Она чуть помолчала и поправилась: – Были друзьями… Простите, никак не могу привыкнуть, что Трофима Ивановича больше нет.
– Ну, тогда вы должны были знать и про рану на его голове, – сказал Коробов убежденно.
– Да, я знаю, – согласилась Сергеева. – Ее Максимову как раз и устроил любовник его жены.
– И вы знаете – кто? – встретился со мной взглядом Володя.
– Конечно, – просто ответила Наталья Михайловна. – Это Дрего Мора…
– Итальянец? – удивился Коробов. – Он что, каким-то образом пересекался с Максимовым и его женой?
– Не забывайте, Дрего ведь тоже шеф-повар, – посмотрела на следователя по особо важным делам Сергеева. – У нас такой же свой особый мир, как у писателей, художников, не знаю, чиновников, врачей или культуристов. Ну, или полицейских… И мы живем в этом мире и знаем друг друга. И уж, конечно, в нашем мире все мы пересекаемся друг с другом… – Она чуть помолчала, а потом продолжила: – Трофим,
Теперь стало понятно, почему Дрего Мора сбежал. Вероятно, он думал, что Максимов умер от его удара бутылкой по голове. Решил, наверное, что случилось кровоизлияние в мозг, и не на шутку испугался. Ведь когда врач-криминалист констатировал смерть Максимова от отравления, в банкетном зале «Бонапарт» Дрего Мора уже и след простыл.
– Скажите, Наталья Михайловна, а этот Сундуков мог отравить Максимова? – в лоб спросил Коробов.
– Нет, не думаю, – ответила Сергеева. – Подножку подставить мог, как в случае с грибами, например, но вот отравить…
– Тогда кто мог это сделать, как вы думаете? – в упор посмотрел на собеседницу следователь по особо важным делам.
Наталья Михайловна повернула лицо в сторону столика, где сидели шеф-повара.
– Кто-то из тех троих, – сказала она, имея в виду Голубева, Михальчука и Галушко. – Больше некому.
Собственно, ее ответ мало чем отличался от ответа Сундукова. И он заставил крепко задуматься моего друга…
– Как тебе эта сушеф? – спросил Володя, отвлекшись, наконец, от раздумий.
– Умная, – ответил я.
– А еще? – поинтересовался Коробов.
– У нее, кажется, произошла какая-то драма в жизни, – помедлив, произнес я.
– Какая? – спросил Володя. Как мне показалось, он был согласен с моим утверждением про «драму» в жизни Сергеевой.
– Ну, может, она любила этого Максимова, – предположил я. – А он ходил по бабам.
– Не думаю, что она его любила, – возразил Володя.
– А что ты думаешь? – посмотрел я на него.
– Я думаю, что настоящая ее драма – это то, что у нее ничего не получилось с открытием собственного ресторана, – довольно убежденно произнес Володя. – Драма – то, что ей никак не удается стать независимой, чего она больше всего желает. Реализовать свой потенциал.
– Может быть, – согласился я.
– Как думаешь, она могла отравить Максимова? – спросил Володя.
– Зачем ей это? – удивился я, пожав плечами.
– Чтобы не зависеть от него, – произнес Коробов.
– Этого маловато, наверное, – сказал я уже не очень уверенно.
– Ну, брат, ты просто не знаешь, за что люди убивают друг друга, – невесело усмехнулся Володя. – Например, ты на своем «жигуле» не уступил дорогу «мерсу». Выходит владелец авто, оскорбленный до глубины души, и стреляет в тебя из дробовика. Или забивает до смерти бейсбольной битой, которую постоянно возит с собой под сиденьем. И не потому, что он такой крутой. Просто ты нарушил правила… Или, к примеру, взять ублюдка-наркомана. Он подкараулил старушку у сбербанка. И схватил ее сумку, куда она положила только что полученную пенсию. Но старушка вцепилась в сумку мертвой хваткой и не отдает. Ведь иначе ей просто нечем будет заплатить за квартиру и не на что будет жить. Тогда наркоман валит ее на землю и бьет ногами. Бьет до тех пор, пока она не испустит дух и не отпустит сумку. А бывает, что людей убивают и за сто рублей… Просто он попал под горячую руку или не повезло!