Трактир на Пятницкой. Агония
Шрифт:
Когда захлопали задние двери и в залу ввалился Петька Вихрь с друзьями и красавицей Варькой, Пашка понял, что быть беде. Отец Василий усадил Петьку в самый дальний угол, кивнул половым, а сам бросился к Серому и стал его о чем-то просить. Тот качал отрицательно головой и не сводил глаз с Варьки.
Пашка не видел, с чего началось, и поднял голову, только когда Вихрь вылез из-за стола, ухмыляясь и многозначительно засунув руки в карманы, пошел к выходу. Но Серый вызова не принял и спокойно сидел на своем месте. Тогда Петька, покачиваясь, подошел к столу
Громилы, сидевшие с Серым за одним столом, вскочили и направили наганы на корешей Петьки. Потом поставили их лицом к стене и отобрали пушки и финки. Делали они это быстро, ловко и явно не впервой. Самого Петьку завернули в шубу, выволокли во двор, и через несколько минут знаменитый налетчик отправился в свое последнее путешествие.
Серый в это время сидел безучастно за столом, вертел в руке пустую рюмку и поглядывал на Варьку.
Так он пришел к власти. Теперь Варька спит с Серым, а Петькины кореши у него на побегушках.
Все это не коснулось бы Пашки Америки, но в последнее время Серый стал приглашать его к своему столу. И сейчас предложение явиться в трактир ничего хорошего не предвещало.
Как только Пашка вошел, к нему подлетел половой Николай.
– Заждались тебя, Америка. В кабинет, пожалуйста, – и бросился между столиками. – Сюда.
Серый сидел на диванчике, ковырял вилкой квашеную капусту и что-то выговаривал Варваре. Увидев Пашку, он довольно улыбнулся и, видно заканчивая разговор, сказал:
– Говорю, собирай шмотки, значит, амба.
Варька зевнула, потянулась и подошла к Пашке.
– Пашенька, родненький. – Она обняла его за плечи и заглянула в глаза. – Хоть ты заступись за меня.
Пашка резко отстранился. Уж он-то точно знал, что ласки Варвары добром кончиться не могут.
Серый нахмурился:
– Сказал, иди, не лапай парня. Он мне еще нужен.
– Хочешь меня рядом с Вихрем положить? Не выйдет, – сказал Пашка, глядя в потолок.
– С каким Вихрем, Пашенька? – спросила удивленно Варвара. И было в ее вопросе столько равнодушного недоумения, что Пашка, не зная, что ответить, растерянно смотрел ей в глаза.
Из-за портьеры выскользнул отец Василий и подтолкнул Варьку под крутой локоть.
– С богом, Варварушка. Иди с богом. Не гневи мужика понапрасну. Колька! – крикнул он визгливо, а когда рыжие вихры полового просунулись в кабинет, елейным голосом сказал: – Избави тебя бог, Николушка, без вызова в кабинеты заходить. В зале будь. В зале. А я здесь сам уж по-стариковски обслужу дорогих гостей.
Пашка стоял в стороне и недовольно поглядывал то на Серого, то на причитающего хозяина. За тонкой перегородкой шумела пьяная компания, Серый кивнул на нее и пробормотал:
– Передай, отец, чтобы смотрели в оба. И не напивались бы до зеленого змия.
– Выполню, сынок. – Хозяин сменил скатерть, расставил чистые приборы и ушел.
Пашка сел, налил водки и выпил. Серый явно был не в себе и расхаживал по тесному кабинету.
– Что за разговор? –
– Ты свой в доску, Америка. Хочу с тобой покумекать. – Серый наконец сел и налил в бокал квасу. – Помощь твоя нужна.
– Чем это может желторотый шкет помочь червонному валету? – Пашка потянулся к графину, но Серый его остановил:
– Потом выпьем, Америка. Слушай. – Он подвинулся ближе и зашептал: – Ты ведь в округе всех блатных знаешь?
– А ты?
– Я на курорте червонец тянул, моих корешей сейчас нет в городе. Тут вот какое дело. – Серый замолчал и положил на стол наган. – Разговор серьезный. Понял?
– Не будет разговора. – Пашка встал. – Мне твои дела ни к чему.
Серый вскочил и крикнул:
– Будет!
За стеной замолчали, а через секунду портьеру отодвинула обвислая физиономия Свистка.
– Звал? – спросил Свисток и наполнил кабинет удушливым перегаром.
Серый махнул рукой – подручный скрылся, и тут же появился хозяин. Отец Василий шмыгнул мимо Пашки, взял со стола наган и убрал под сюртук.
– Сохрани, господь, и помилуй. – Он быстро перекрестился. – По-хорошему надо, сынок. Только по-хорошему. Ты говори, а я посижу с вами, рюмашечку выпью, может, и помогу советом. Сядь, Пашенька, сядь, родной, и выслушай божьего человека.
Пашка посмотрел в оловянные глаза божьего человека и решил, что лучше сесть.
– Вот и слава богу, вот и поговорим, – причитал хозяин.
– Да заткнись ты. – Пашка выругался, оттолкнул Серого и налил себе водки. – Что привязались? Один пушкой об стол грохочет, хотя за стеной бандюги сидят. Другой… – Он опять выругался и выпил.
Серый говорил долго, хватал Пашку за плечи, грозил, потом хватался за пустой карман. Наконец Пашка вышел на улицу и побрел совершенно трезвый, хотя выпил графин водки. На свою беду, Пашка многое понял из этого разговора.
У Серого в уголовке свой человек имеется. Но последний месяц – одни неудачи. Трижды налетел на засаду. Вывод один: засунул им начальник своего парня и посмеивается. Все сгореть могут – и Серый, и тот человек в уголовке. Не знает Серый местное ворье, потому и раскрывает свои карты. Не знает, кто действительно ворует, а кто только фасон держит. Он назвал десяток имен, кого можно подозревать, и закончил: «Узнай, Америка! Озолочу. Пришьем мента, сделаем дело – и айда из Москвы. А ты, Пашка, можешь оставаться».
Только Пашка не дурак. Если он и узнает, то его шлепнут раньше, чем этого мента. И если не узнает – шлепнут. С одной стороны Серый, с другой – уголовка. Сгорел мальчишечка.
Глава вторая. В районном уголовном розыске
Климов отложил книгу и опять посмотрел на часы и телефон. Часы тикали, телефон молчал. Климов встал, одернул пиджак и прошелся по кабинету. Вынул из кобуры наган, повертел и бросил на стол. При его нынешней работе наган был явно ни к чему. Уже месяц он расхаживает по кабинету и смотрит на часы и телефон.