Трактир «Волшебная жемчужина»
Шрифт:
– Не бойся, я не дам тебе умереть. Сделаю все, чтобы разрушить чары и вернуть тебе твою жизнь, – прижавшись лбом к ее лбу, печально ответил Син, и у Енын екнуло сердце от нехорошего предчувствия.
– Как же ты это сделаешь? Ты же сам говорил, что эта магия необратима!
– Кажется, есть только один выход. Я расскажу тебе о нем позже, а пока… давай насладимся этим прекрасным моментом.
Енын чувствовала, что Син умалчивает о чем-то очень важном, но не решалась спросить. Слишком боялась услышать ответ. Она закрыла глаза и спрятала лицо на его груди. Он был теплым, родным и казался таким надежным.
Дни летели со страшной скоростью, и Енын не успевала оглянуться, как снова наступала ночь. Син, похоже, забросил все свои обязанности повелителя природы и каждый день переносил Енын в фантастически красивые места, где они гуляли, целовались и любили друг друга.
Енын даже не представляла о существовании таких прекрасных мест. Ледяные пещеры, огромные утесы, застывшие водопады и занесенные снегом белоснежные бамбуковые леса. Син показывал свой мир, в котором жил больше тысячи лет, ей, маленькой человеческой девушке, с которой его связала судьба. Каждый день Енын проживала как последний, уже смирившись со своей участью и не желая больше искать выхода. Она положилась на Небеса, которые точно не просто так свели ее с духом ветра, мечтающим стать человеком. А значит, высшие силы вели свою игру, исход которой был известен только им.
Впервые за долгое время Енын хотелось не бороться, а плыть по течению, наслаждаться каждым днем, в полной мере ощущая его ценность.
Но Син с каждым днем становился все печальнее и молчаливее.
– Прости меня, – сказал он как-то раз, когда они стояли на утесе, настолько высоком, что у них под ногами кутались в туманной дымке пушистые облака. Син обнимал Енын, стоя за ее спиной, и согревал теплом своего тела.
– За что? – блаженно улыбаясь, спросила она, тая в его руках и совершенно не чувствуя холода. Ей было не важно, что он ответит, – главное, слышать его чарующий голос, который казался самой чудесной музыкой на свете.
– За то, что не ценил твою жизнь. Никогда не прощу себе того, что…
– Перестань. – Она повернулась к нему лицом и мягко накрыла его губы пальцем. – Все это уже не важно. Главное, что ты думаешь и чувствуешь сейчас.
– У нас осталось совсем мало времени, – прошептал он, не смея посмотреть ей в глаза. – Уже завтра все закончится.
Енын похолодела: все же мысль, что она умрет так рано, что все усилия оказались тщетны, была очень горькой. Но она готова умереть, главное, чтобы с Сином ничего не случилось.
– Давай не будем думать об этом сейчас. Я не хочу прощаться. – Спрятав лицо у него на груди, Енын пыталась сдержать слезы, чтобы не портить последние минуты счастья с любимым. Она не должна добавлять ему страданий, он и так раздавлен из-за чувства вины.
– Вернемся домой? – тихо спросил Син, и она кивнула. Ей хотелось оказаться в ставшей уже родной пещере, где теперь повсюду зацветали рябины, вишни и яблони, от благоухания которых кружилась голова. Пещера ожила, как и сердце холодного духа, только было уже слишком поздно.
Енын вместе с Сином оторвалась от земли и в следующее мгновение очутилась в «Волшебной жемчужине». Как все изменилось сейчас… Теперь сюда не приходили духи, и Имуги с Хэиль здесь больше не жили. Да и сама
– Пообещай мне одно, – вдруг сказал Син, отвернувшись от Енын. По его напряженной спине она поняла, что он принял какое-то решение, и ее сердце обожгло холодом.
– Что именно? – настороженно спросила она. Син не поворачивался к ней, как будто боялся, что его решимость исчезнет, если он увидит ее лицо.
– Что вернешься домой, забудешь меня и проживешь счастливую жизнь.
– О чем ты?.. – опешила она, понимая, что он собирается сделать что-то ужасное.
– Пообещай, – настойчиво повторил он и, наконец развернувшись, посмотрел ей в глаза.
– Что ты собираешься сделать? Ответь! – Сердце билось в груди раненой птицей, и от решительного взгляда Сина становилось невыносимо страшно.
– Спасибо тебе за то, что оживила мое сердце, показала, что значит быть человеком, и подарила смысл моему одинокому существованию. Эти несколько дней рядом с тобой стоили целой вечности, и только сейчас я понял, как глупо прожил отведенное мне время. Но теперь я вижу выход как никогда ясно и знаю, что делать.
– Син! Что ты задумал! – Енын бросилась к нему, но он остановил ее взмахом руки, и она почувствовала, что не может идти дальше, словно наткнулась на невидимую преграду. Он удерживал ее потоком воздуха, заставляя шаг за шагом отступать к выходу. – Перестань, Син! Я не хочу, не хочу, прекрати!
– Это единственный выход, прости, Енын, но ты должна уйти. Возвращайся в свой мир. Я люблю тебя.
Понимая, что происходит что-то ужасное, Енын уже не могла сдержать слез бессилия, которые катились по щекам и срывались на пол. За спиной раздался грохот, и синий полукруг обозначившейся двери медленно открылся в спокойный переулок Ханяна. Магия Сина теснила Енын к выходу, но она упрямо цеплялась за ветви деревьев. Пальцы срывались, и она в ужасе смотрела, как пещера вновь покрывается льдом, деревья превращаются в ледяные статуи, а вихри ветра, закручиваясь спиралями, мечутся между ледяных столов. Пронизывающий ветер трепал полы ее юбки, разметал заплетенные волосы, и Енын уже поняла, что Син собирается сделать.
Созданные им деревья с громким треском разламывались и сверкающими осколками падали на пол, на дрожащих стенах, как змеи, расползались огромные черные трещины. Пещера рушилась, и вместе с ней разрывалась связь их душ. Теперь все слова Ханнелиума обрели смысл. Енын действительно разрушила пещеру Сина, только сделала это его руками. И после исчезновения «Волшебной жемчужины» она сможет жить. Только вот Сина уже не будет рядом.
Раздался страшный треск, и свод пещеры огромными валунами обрушился на пол, едва не придавив Сина.
– Уходи! – выкрикнул он и, сделав усилие, выбросил вперед руку.
– Нет! Син! Нет! – закричала Енын в отчаянии, но мощный поток ветра выбросил ее из пещеры, после чего дверь «Волшебной жемчужины» захлопнулась перед ее лицом. Последним, что она увидела, было искаженное мукой лицо Сина.
– Нет-нет, Син, открой дверь! Открой! – Она дергала почерневшую от времени ручку, царапала ногтями деревянную дверь, слыша, как внутри все гремит и рушится, погребая под собой единственного мужчину, которого она любила. – Син!