Трамплин для прыжка
Шрифт:
– Четырнадцать и ещё семь в постройке, - машинально ответил Кузнецов, ещё не зная, к чему клонит Хрущёв, но подозревая, что ничего хорошего он сейчас не услышит.
– Двадцать один крейсер только проекта 68-бис! Да ещё два крейсера проекта 82! Это ж охренеть, какая силища!
– продолжил Хрущёв.
– А для отражения воздушного удара они как вооружены?
Кузнецов принялся перечислять зенитные автоматы, установленные на кораблях. Хрущёв кивал головой, внимательно слушая. Когда адмирал закончил, Никита Сергеевич спросил:
– А каков процент попаданий в цель класса крейсер из орудий главного калибра
– Ну, судя по результатам сегодняшних стрельб - процентов восемь, даже, пожалуй, десять, - ответил Кузнецов.
– Угу... То есть, сто снарядов выстрелили, восемью или десятью попали, - желчно произнёс Хрущёв.
– За#бись... А сколько один такой снаряд стоит, а, Николай Герасимович?
– Никита Сергеич! Да ещё двадцать лет назад такой процент попаданий был недостижим! А пять процентов - не хотите? Это же законы баллистики! Это вам не кукурузой в девок кидаться!
– окончательно вышел из себя Кузнецов.
– Сейчас у нас орудия с радиолокационным наведением! Любое авианосное соединение раскатаем, как бог - черепаху!
И тут Хрущёв неожиданно захохотал. Кузнецов недоумённо смотрел на Первого секретаря ЦК, заливающегося хохотом. Наконец, раскрасневшийся Хрущёв успокоился.
– Не в девок кукурузой кидаться, говорите, - всё ещё посмеиваясь, повторил Хрущёв.
– Это вы хорошо сказали, Николай Герасимович! Это я обязательно запомню, и, с вашего позволения, где-нибудь в речи вверну! А теперь - представьте. Тот самый угрожаемый период. Где-нибудь за тыщу километров от наших берегов идёт авианосец с охранением. И за ним следит наш крейсер. Или два. И несколько этих... эсминцев, которые поменьше. Американцы ведь не дураки, они вас видят, они знают, что за ними следят. И воздушный патруль держат в воздухе над эскадрой постоянно. И вот получают они приказ. Что они делают?
– Разворачиваются на курс к нашему побережью. Мы продолжаем слежение. Как только они пытаются поднять большую группу штурмовиков, мы отрываем огонь и топим этот авианосец нахрен, - ответил Кузнецов.
– Ага. А как только вы разворачиваете башни в их сторону, вас атакует их воздушный патруль. Причём атакует противокорабельными ракетами, - пояснил Хрущёв.
– И пока вы там своими десятью снарядами из сотни пристреляетесь и попадёте в авианосец, эти самолёты раскатают вас, как ту самую черепаху. Вашими зенитными пукалками стрелять по реактивным самолётам - это всё равно, что кукурузой в них кидаться.
– А я, между прочим, всегда говорил, что Советскому Союзу нужны авианосцы!
– ответил Кузнецов.
– Нужны, Николай Герасимович! Очень нужны!
– согласился Хрущёв.
– Вот только Советскому Союзу ещё нужнее квартиры для людей, мясо, молоко, сметана, хлеб, овощи и фрукты. А ещё - холодильники, чтобы всё это хранить, стиральные машины, чтобы наши женщины руки себе об корыта не ломали, и много-много всего прочего. И всё это нужно каждый день. И где мне на всё денег взять? У нас десяти лет ещё не прошло, как война кончилась. Полстраны лежало в руинах, только-только восстанавливаем всё, что немец проклятый порушил... А вы говорите - авианосцы... Не до жиру, Николай Герасимович... Людей бы накормить да под крышу определить...
– У американцев на их территории уже 90 лет войны не было!
– продолжил Хрущёв.
– Пока мы воевали, они оружием торговали по всему миру.
– То есть, развивать флот мы больше не будем?
– то ли спросил, то ли констатировал Кузнецов.
– А вот и ошибаетесь, Николай Герасимович!
– торжествующе ответил Хрущёв.
– Флот развивать непременно будем! Однако соревноваться с Америкой не будем. Потому что надорвём экономику и погубим страну. Придётся нам, Николай Герасимович, придумать асимметричный ответ. Мы с Георгием Константиновичем уже обсуждали этот вопрос, и я собираюсь в ближайшем будущем пригласить вас обоих это обсуждение продолжить, так сказать, на троих.
– На троих - звучит многообещающе, - усмехнулся Кузнецов.
– И каким же партия и правительство видит этот самый асимметричный ответ?
– Очень простым, Николай Герасимович, - ответил Хрущёв.
– Вот представьте себе обычного буржуя, у которого в собственности целая корпорация, ну и там, дома, машины, яхты, куча денег... Чего, по вашему, такой буржуй больше всего боится?
– Всё это потерять, полагаю, - пожал плечами Кузнецов.
– Именно!
– подтвердил Хрущёв.
– А как он может всё это потерять? Тремя основными способами: либо в результате экономического кризиса капитализма, либо в результате социалистической революции, либо в результате военных действий. Ну, ещё стихийные бедствия, но это - природные явления, влиять на которые человечество пока не может.
– Довоенная политика Сталина, политика поддержки Коминтерна и экспорта революции создала нашей стране плохой имидж в капиталистическом мире, - продолжил Хрущёв.
– А после победы в войне нас стали не просто ненавидеть за наши коммунистические идеалы, нас стали ещё и бояться, потому что у нас появилась сила, чтобы нести эти идеалы по всему миру.
– Никита Сергеич, это всё понятно, только какое отношение это имеет к военно-морской доктрине?
– спросил Кузнецов.
– Как ни странно, самое прямое, Николай Герасимович, - ответил Хрущёв.
– Для начала мы изменим нашу политическую позицию и военную доктрину. Мы объявим, что отказываемся от экспорта революции и переходим к политике мирного сосуществования различных политических систем. Но. Одновременно мы заявим, что любая попытка нападения на территорию Советского Союза повлечёт за собой удар возмездия с применением атомного оружия.
– То есть, мы откажемся от принципа не применять атомное оружие первыми?
– спросил Кузнецов.
– Да, откажемся, - кивнул Хрущёв.
– А чем ударять-то будем?
– усмехнулся Кузнецов.
– Что-то это мне напоминает попытку, извините за прямоту, напугать ежа голой жопой.
Хрущёв в ответ усмехнулся и погладил себя по лысине.
– Эк вы меня покритиковали, Николай Герасимович! Я, конечно, не красавец, но уж так-то, может, не стоит?
– Вы меня не так поняли, Никита Сергеич...
– пробормотал Кузнецов.