Трамвай для влюбленных
Шрифт:
– Это отстой, Нин. Давай, завтра познакомишь?
– Да в любое время. Главное, будь пораскованней, иногда пожестче. И не стесняйся. Это он, а не ты, должен смущаться и теряться от твоей уверенности и красоты. Так что оденься завтра нормально, а не как обычно.
В этом дворе мы сидим не случайно. Почти два года уже. В доме, окна которого выходят на детскую площадку, на седьмом этаже с прошлого года живет Алишер – бывший парень нашей подруги Насти, которая
Настя говорит, что хочет с ним встречаться, хотя Алишер ей не очень нравится. Странно. Не знаю, бывает ли так. Не важно. Важно, что раз в неделю мы обязательно приходим сюда и пытаемся выследить его.
– Смотри-ка, это не его брат на велике едет? – Нина кивнула в сторону асфальтированной дороги. Под окнами кирпичного дома ехал мальчик. Не старше десяти лет. – Я подойду к нему.
– Давай, вали, – вздохнула я.
– Не радуйся, я ненадолго.
– Посмотрим.
Я достала смартфон, чтобы проверить сообщения «Вконтакте».
Вдалеке Нина уже остановила младшего брата Алишера и что-то у него выспрашивала. Поболтав пару минут, она взялась за руль велосипеда и неуверенно поехала вдоль дома. Брат взволнованно смотрел ей вслед и чесал голову. Развернулась у соседнего дома и приехала обратно. Передала велосипед хозяину и довольная направилась ко мне.
– Это было круто, – сказала она. – Почему у меня нет велосипеда?
– Потому что ты дурочка.
– Да, это многое объясняет.
– А этот малолетка не будет против, если я тоже прокачусь?
– Он хороший парень, – кивнула Нина.
Я не каталась больше трех лет. Мой старый велосипед стоит в сарае на даче за сто двадцать километров от Москвы.
Прокручиваю правую педаль, чтобы была сверху. Нажимаю ногой, сажусь, держу руль, еду. В животе бабочки, на лице улыбка. То же самое я чувствую, когда вижу Игоря в школе. Оглядываюсь назад – Нинка и малолетка, едва достающий ей до плеча, взволнованно смотрят мне вслед.
Отворачиваюсь. Навстречу едет машина. Еще далеко, но с каждой секундой все ближе и ближе. Пытаюсь затормозить и быстро отойти в сторону, зайти на тротуар. Кручу педали назад, но велосипед продолжает гнать навстречу машине на той же скорости.
– Тормози! – голос Нинки издалека.
– Тормоз на руле! – незнакомый детский голос. – Нажми руками!
До машины метров пятнадцать. Я резко нажимаю на тормоза, велосипед останавливается у тротуара, и я со всего маху падаю с него на бок. Сильно ударяюсь задницей и левой ладонью о грубый асфальт. Сижу и боюсь подняться на ноги, а рядом со мной лежит чужой велосипед.
– Ты как, в порядке? – Нинка и мальчик за минуту оказались рядом. – Встать можешь?
Я встала и отряхнулась.
– Руку покажи.
Я отвернулась,
– Нужно промыть и продезинфицировать, – сказала она, ничуть не испугавшись. – Круто ты ее разодрала. Пойдем ко мне.
– Все так плохо? – спросила я, все еще боясь открыть глаза.
– Заживет до Нового года, – ответила Нина, а потом задумчиво добавила: – Наверное. Чего ты как маленькая, посмотри уже.
Осторожно открываю глаза и смотрю на ладонь. Прямо под большим пальцем. Ошметки кожи, сквозь которые медленно сочится кровь. Песок, мелкие камушки…
– Обычная асфальтовая болезнь, – умничала Нина. – Лечится йодом. Но у меня дома только зеленка.
– Я должна прыгать от счастья?
– Теперь я буду звать тебя Зеленой рукой. Ты ведь не против?
Нина резко поставила пузырек зеленки на кухонный стол. Достала пачку ватных дисков, перекись водорода и захлопнула дверцу кухонной полки. Открыла пузырек зубами и взяла мою руку.
– Знаешь, что это? – спросила она, пытливо заглядывая в глаза.
– Это моя рука, Нин, – ответила я.
– Нет, – отмахнулась она. – Вот это. – Показала пальцем на рваную, все еще кровоточащую ссадину на моей ладони. – Спокойно. Сейчас может сильно щипать. Только громко не ори, ладно?
Нина взяла меня за руку и притащила к раковине. Одной рукой она держала мою ладонь, а другой лила перекись водорода на ссадину, которая тут же покрылась мелкими белыми пузырями и даже начала тихо шипеть. Боли я не почувствовала. Нина отставила в сторону перекись и подула на ладонь.
– Хиромантию знаешь?
– Делать мне больше нечего. А что?
– Это линия жизни, – сказала Нина, пропитывая ватный диск зеленкой и прикладывая его к ссадине. – Полукруглая. Видишь?
– Ну да, вижу. И что?
– А это холм Венеры. Между линией жизни и большим пальцем.
– А можно как-нибудь более понятно выражаться?
– Знаешь, на многих схемах с иностранных сайтов эта часть ладони подписана просто словом «love». Знаешь, как переводится?
– Понятия не имею.
– Вот поэтому ты ни с кем и не встречаешься.
– Стерва, – протянула я.
Нинка показала язык и закрыла пузырек зеленки.
Моя ладонь была теперь зеленой почти на треть.
– Зато теперь, может, узнаешь.
– Конечно, ты же познакомишь меня с Игорем.
– Познакомлю, – улыбнулась Нинка. – Только ты ладонь себе завтра пластырем заклей, а то испугается еще.
– Не волнуйся, заклею.
– У тебя сильная ссадина, заживать долго будет, наверное.
– Да, блин, – вздохнула я. – След останется. У меня от любой царапины следы остаются. По три месяца держатся.