Трамвай-призрак
Шрифт:
Новый жилец не доставлял никаких хлопот. Евгения Романовна занималась своими привычными делами. Только временно отказывала постоянным клиенткам. Пожив две недели, человек в чёрном ушёл. С соседками, бросавшими на неё вопросительные взгляды, Евгения пооткровенничала:
– Мой духовный брат – удивительный человек, он не может долго находиться на одном месте. Его зовут иные миры, он всегда на пути познания неведомого. Нам это сложно понять. Я не имею права рассказывать всё. Он открыл мне глаза на моё предназначение на нашей планете. Это было передано
Она подчёркнуто, якобы с усилием, сделала паузу. Загадочная улыбка тронула её тонкие губы.
Глава 7. Вражины с проверкой
В один из погожих дней произошло то, что когда-нибудь должно было случиться: во дворе появился участковый с понятыми и направился прямёхонько к Лидии Максимовне. На ту беду она управлялась в своём сарайчике и не могла увильнуть от нежелательной встречи. Да и где тут спрятаться? Как могла, тянула время, хотя надеяться было не на что. Начищенный самогонный аппарат стоял, как назло, посреди коридора на табурете.
– Что я такого сделала? Живу скромно, на пенсию, работаю в ночные смены. Начальство не жалуется. Премию выдали к Первомаю.
– Всё это очень хорошо, – негромко произнёс милиционер. – Но поступил сигнал, что вы незаконно производите в домашних условиях спиртные напитки. Есть постановление на обыск. Пройдёмте в дом.
Слёзы хлынули из глаз Максимовны.
– Да делайте что хотите. Нет у меня ничего!
А сама, ослабев ногами, присела на скамеечку у двери, безвольно кинув руки на колени. Участковый настойчиво предлагал ей зайти первой. Помедлив, она поднялась, стараясь оттянуть тот момент, когда её уличат в преступном действии. Перешагнула порог. За ней, теснясь, ввалились «вражины».
В кухне было чисто и уютно, пахло свежесваренным борщом, заправленным чесноком. На большом табурете, где должен был находиться виновник визита представителя власти, ничего не было. Лидия Максимовна почувствовала, как сильно забилось сердце, потом оно замерло. Ничего не понимая, она выпила воды из кувшина, стоящего посреди стола.
Участковый заглянул за шторку в душевую с пристроенным туалетом, шагнул в жилую комнату, похлопал дверцами шкафов. Проверил ещё раз. Осмотрел и сарайчик. На прощание козырнул:
– Извините. Распишитесь. Сигнал был ошибочным. До свидания.
Оторопевшая хозяйка проводила незваных гостей и захлопнула калитку.
На ступеньках своей квартиры стояла, загадочно улыбаясь, Евгения Романовна:
– Лида, не переживайте, всё хорошо. Зайдите ко мне.
– Да не до гостей мне сейчас. Пойду валидол приму да полежу. Что-то мне не по себе. Голова кружится.
– Зайдите-зайдите. Очень прошу. Вам сразу станет легче.
С неохотой, тяжко вздохнув, Максимовна шагнула за соседкой в её небольшую кухню. В старом фонде коммуналок прихожая зачастую совмещалась с кухней, а душевая или небольшая ванная с унитазом находилась тут же в углу, за клеёнчатой шторой или фанерной дверцей.
Рядом с кухонным столом на венском стуле что-то возвышалось,
– Это как, что это? Я не понимаю. Это вы… сквозь стену?.. – медленно проговорила она, бледнея, и глаза её испуганно заморгали.
Торжествующая Евгения поманила Лидию за собой, откинула шторку, ведущую в ванную комнатку, и показала маленькую тонкую дверцу, которая, оказывается, соединяла их квартиры.
– Она была здесь всегда, вы её не видели. С вашей стороны два слоя клеёнки, они плотно прилегают к стене и держатся на паре тонких гвоздиков. Наверно, когда-то здесь жила одна семья на две квартиры, и, возможно, это был чуланчик. Я, когда поняла, что вам надо помочь, вспомнила про эту дверцу. Еле успела.
К Максимовне постепенно возвратился румянец, губы порозовели. Она задумалась. Евгения Романовна присела в потёртое кресло и приготовилась к дальнейшему приятному диалогу со спасённой. Но первая же фраза, произнесённая Лидией Максимовной, заставила её вскочить.
– А скажи мне, твой братец духовный знал про эту дверь?
– Да, я ему показала и объяснила, что её не надо трогать, там квартира соседей… – Она насторожилась. – А к чему это вы?
– То-то я заметила, что с той поры, как твой умник поселился, у меня выход готовой продукции стал меньше, – рассуждала Лидия. – Разливаю по самое горлышко поллитровок. А тут не пойму: то ли я недоливаю, то ли пробки неплотные и испаряться, что ли, стало. Если на два пальца из каждой бутылки отлить, это ого-го, почти двести грамм с пяти штук…
Вскрикнув не своим голосом, Евгения Романовна замахала руками:
– Вы!.. Вы не смеете даже имени его произносить! Это высокодуховный человек, он видит будущее, где таким, как вы, я уверена, нет места! Он послан нам свыше! За ним идут сотни жаждущих познать истину! И уже очень скоро пойдут тысячи просветлённых! – Справившись с гневом, она произнесла с надрывом: – Немедленно забирайте этот ужас, с которым вы, – она театральным жестом указала пальцем на самогонщицу, – ведёте доверчивых людей к пропасти и погибели. Я не хочу вас больше знать!
Лидия Максимовна подхватила виновника переполоха, не забыв прикрыть его, от греха подальше, полой халата. Попятившись, проскочила к себе и плотно закрыла дверь.
После ухода неблагодарной соседки Евгения Романовна, что-то приговаривая и причитая, нашла большой молоток. В углу двора разыскала толстую рейку. И через десять минут стeны двух смежных квартир сотряслись от мощных ударов. Гвозди-десятки, что валялись в ящике стола не первый год, очень пригодились для подобной экзекуции. Дверца, явившаяся и спасением, и, как выяснилось в результате расследования, яблоком раздора, была крест-накрест забита навсегда.