Трамвайчик быстрых свиданий
Шрифт:
– Насовсем, – махнул рукой мужчина. – Кафе там пришлось прикрыть. Нерентабельно и все такое.
Он тяжело вздохнул. Мари сочувственно взяла его за руку.
– Все наладится.
– Да я и не расстраиваюсь. Как говорится: «Все, что ни делается, все к лучшему». Тем более денежки остались и можно открыть что-нибудь здесь.
– Еще одно кафе?
– Не, в Москве этих кафешек, – он махнул рукой. – В Питере, конечно, тоже немало, но на такие, как у меня, спроса больше было.
– Мм… и что же такого там было?
– Долго рассказывать.
– Я никуда особо и не тороплюсь. Проводишь меня до дома? Заодно
По дороге говорили о бизнесе Сергея, самочувствии Мари и всяких мелочах. Девушка позволила себе открыться ему, как не открывалась ранее никому уже долгое время.
– Ты не такая уж и закрытая.
– В каком смысле?
– Ну, я спрашивал насчет тебя у твоей мамы.
– И что она сказала?
– Исключительно хорошее.
Мари улыбнулась. Сережа держал в одной руке пакет девушки, другая рука так и тянулась к ее кисти, но мужчина сдерживал себя. Девушка знала, что до сих пор небезразлична ему, тому самому маленькому Сережке со смешной прической и вечными заигрываниями.
– Так ты говоришь, до сих пор не нашел себе невесту?
– Да какой там! У меня работа, толком и искать-то некогда.
– Понятно.
– А ты нашла кого-нибудь?
– Можно не отвечать?
– Ах да, прости.
– Ты со школы совсем не изменился: все такой же глупенький.
Вскоре они подошли к подъезду девушки. Мари попыталась взять у Сережи пакет со своими продуктами.
– Даже не пригласишь?
– Не все так быстро, – ответила девушка застенчиво. – Родители дома.
– Ну и что? Они меня знают. Тем более вон какой пакет тяжеленный – замучаешься его поднимать.
– Я на лифте.
– А до лифта как? Своими нежными ручками? Нет уж, дорогая. Давай хоть до двери квартиры донесу.
Сережа был настроен решительно – Мари это знала по тому, каким серьезным становилось его лицо. Оно таким было, когда он впервые поцеловал ее.
– Ты же все равно от меня не отвяжешься?
– Ты же знаешь, что нет.
– Ну пойдем, – вновь улыбнулась девушка. – Но приготовься к кипе вопросов: папа обожает допрашивать мальчиков.
– Ты меня уже в женихи записала?!
– Разве ты против?
– Конечно, нет. Идем.
II
Сквозь туманную дымку газовых фонарей пробивались два силуэта. Медленно скользя по скованным морозом тротуарам, они приближались к своей цели. Высокий бетонный забор, увитый колючей проволокой на верхушке. Железные ворота в километре с проржавленными наконечниками и сторожка подле, в которой не спит охранник. Свежо и тихо.
– И как мы туда попадем?
Один из силуэтов указал вверх, на колючую проволоку в том месте, где отблесками рдела прореха. Со стороны, если не вглядываться, черные ветки деревьев позади скрывали ее, но стоило подойти поближе, и это оказывался верный путь внутрь.
Где-то вдалеке заливались лаем собаки и гудели машины. Отличное прикрытие, чтобы пробраться на территорию незаметно.
– Нас посадят, слышишь, Петя?
– Не дрейфь, решили делать – делаем. Поздно заднюю врубать.
Парни кряхтя перелезли через ограду. Оглянулись. Трамвайное депо: металлическое кольцо, покрытое тонкой наледью, освещалось пятнами неярко освещаемых огней. Новые трамваи, оборудованные всеми необходимыми удобствами, как назло, стояли под самым светом, так, чтобы из сторожки
Петя, прищурившись, стал озираться по сторонам, глазами прокладывая маршрут.
– Я тебе когда-нибудь говорил, что девочки нас погубят?
– Тсс, не мешай.
– Я в этом участвовать не собираюсь.
Мальчик уже было сдвинулся с места, когда его дернули за рукав куртки.
– Саш, ты чего как маленький?
В будке послышались шаги. Кряхтя, охранник вышел на крыльцо. Парни, пригнувшись, ринулись к одному из старых трамваев.
– Ленка все равно не оценит, – сопя, сказал Сашка и выглянул из-за борта.
Охранник, кашляя, закурил. Петя расстегнул молнию на рюкзаке и стал рыться в содержимом. Видно, проверял, все ли на месте.
– Других цветов не было?
– Какие нашел. У папы в гараже взял, если узнает, прибьет.
– Не узнает. Мы совсем немного из каждой банки распылим.
Петя, опершись на плечо друга, сам выглянул, чтобы оценить обстановку. Охранник по-прежнему стоял на крыльце. Мотнув головой, Петя плюхнулся обратно на снег. Сашка, моргнув, последовал его примеру.
– Ты даже не представляешь, Сашка, как Катька с Ленкой нас на руках носить будут! Им же нравятся крутые пацаны. Постоянно каких-нибудь экстремалов в Интернете смотрят. Вот ты вообрази, как они удивятся, когда обычные парнишки из их класса сумели пробраться в трамвайное депо, феерично разрисовать там трамвай и получить в доказательство парочку снимков! Думаю, Катька не откажет мне тогда в поцелуе.
– А я вот думаю, что идея все-таки плохая, – продолжал гнуть свое Сашка. – Мы же из-за них сесть можем. И все ради чего? Похвастаться.
– Ой, да ничего ты не понимаешь! Лучше же один раз рискнуть, чем валандаться с какими-нибудь заучками.
Сашка не ответил. Теплый воздух, выдуваемый ими, клубился, перемешиваясь с холодным, но с этой стороны охраннику видно не было.
– Ну, что там?
Мальчик перегнулся. Крыльцо опустело.
– Чисто.
– Тогда действуем.
Поднявшись, они отряхнули пятые точки и, скользя вдоль бортов трамваев, стали медленно пробираться все ближе и ближе. Петя заприметил старенький трамвайчик, стоявший в хвосте. Проржавленный, он не блестел от света, исходившего от фонарей, и этим самым становился менее заметным. Парни перебежками добрались до него и, воткнув в снег маленький фонарик, принялись доставать аэрозоли. Фонарик маленьким глазком неярко освещал старый борт.
– Картинка с собой?
– Да, сейчас.
Сашка расстегнул куртку и вынул из внутреннего кармашка свернутый листок. Расправив, протянул его Пете.
– Чего мне? Ты же художник. Сейчас прилеплю как-нибудь, чтобы и смотреть сразу, и рисовать.
Петя прилеплял листок чуть в стороне, пока Сашка надевал перчатки, защитную маску и проверял аэрозоли. Когда все было готово, Петя нацепил свою маску, наспех натянул перчатки на уже холодные руки.
Синхронно заскользила краска, перемешиваясь, вбирая в себя все новые и новые цвета. Контуры сливались, переплетая свои линии, и созидались в нечто единое. Картинка, граффити, рисунок. Нет, нечто большее. Это все неприемлемо, неправильно, противозаконно – нет, это что-то совершенно дикое, но высокое, в духе искусства.