Тран: Создатель чудовищ
Шрифт:
— Вот фолликул, специализированная биологическая ткань организма. Состояние фолликула многое может сказать о способах распространения болезни в организме.
— Почему бы вам просто не содрать с меня кожу? — запротестовал Гласиан.
— И в самом деле, почему бы и нет? — ответил Явгмот и кончиком ножа поддел здоровую кожу, расположенную в непосредственной близости от черно-фиолетового нарыва. С методичной аккуратностью, которая была сродни смакованию, он сделал достаточно глубокий разрез, чтобы захватить хвост гнойника вместе с его телом. У Гласиана побелели костяшки пальцев. Явгмот взял щипцы и приподнял отделенную кожу. Небольшой надрез тут же наполнился темной
— А вот это... нездоровье в микромире. Это мне покажет, как оно развивается. — Собрав несколько капелек крови, он закупорил третью склянку.
— Вот что я скажу о вашем методе. — Гласиан почти хрипел. — Вы прекрасно знаете, как заставить человека страдать.
Ослепительная улыбка озарила довольное лицо целителя.
— Я знаю, как предупредить боль. У меня есть опиаты и прочие ухищрения. Но я не думал, что вы участвуете в чемпионате по этому виду колдовства.
— В следующий раз обязательно приму участие, — пообещал больной.
Явгмот кивнул и стал упаковывать склянки в свой потертый рюкзак.
— А вы, Ребекка, не должны касаться поврежденных участков кожи, лимфы или крови вашего мужа, не прикасайтесь даже к тому, что вам кажется вполне здоровым. Пока мы не знаем, как распространяется эта болезнь, как она передается от человека к человеку, вы рискуете заразиться сами.
— Но в течение почти года я прикасалась к мужу, и... — возроптала Ребекка.
— Вы должны прекратить это. — Явгмот был неумолим. — Никаких непосредственных контактов, никаких расчесываний волос или поглаживаний по голове, никаких поцелуев или объятий, или вас разлучит белый саван.
— Вы провели с нами всего несколько минут, а уже жаждете обрядить меня в погребальные одежды, — сказал Гласиан.
Явгмот быстро закутал его в одеяло и усадил на стул.
— Я стараюсь не сделать саван одеждой вашей жены. Те же инструкции я дам и целителям, которые пользуют вас. — С этими словами бывший ссыльный евгенист закрыл свой рюкзак и взялся за плащ. — Теперь я хочу принять ванну, отдохнуть, а потом приняться за изучение собранных образцов.
Ребекка нагнулась было над креслом супруга, но тут же отдернула руки от его волос.
— Ваши апартаменты находятся поблизости, — рассеянно сказала она Явгмоту. — Небольшая пешая прогулка — и вы у своего пациента. Вы можете посещать его в любое время дня и ночи. Там, где вы будете, жить места достаточно для всего — столы, оборудование, свет, прекрасный вид...
— Еще один ваш проект? — поинтересовался целитель. Ребекка улыбнулась, и он рассмеялся в ответ. — Вы сказали: «Держитесь меня, и город будет вашим». — Он взял ее за руку и решительно вывел из палаты Гласиана. — Итак, я держусь вас.
Глава 3
Явгмот проснулся и, обернувшись простыней, сел на кровати. В этих апартаментах он провел уже несколько месяцев, и они стали для него почти домом.
Рассветные лучи проникали в широкое окно, из которого открывался чудный вид на верхние террасы города. Дворец Советов, амфитеатр, дворцы и храмы словно плавали в золотом тумане. Типичный прием большинства проектов Ребекки. Ее архитектурные решения давали глазу простор и как бы предлагали сделать шаг вдаль. Вход в помещение всегда располагался на восточной стороне, месте происхождения всего сущего. Поднимаясь, входящий неизменно бросал восхищенный взгляд на запад, место предназначения, судьбы. Медленно восходя и любуясь постройками каждого уровня, можно было насладиться пышным празднеством для глаз и сердца.
Архитектура Вознесения, как называла этот стиль мышления Ребекка, преображала
Постель она считала чуть ли не самым важным местом в помещении. Именно отсюда начинал свой земной день человек, выходя из страны сновидений. Именно оттуда только что выскользнул Явгмот. Во сне он был с Ребеккой. Во сне она входила к нему и обнимала его. Это был бы прекрасный мир, если бы не ее больной муж.
— Лепра, — зевнул Явгмот.
Гласиан страдал от проказы в ее прогрессирующей дегенеративной форме. А магические манипуляции только обострили заболевание.
Из кресла на колесиках, при помощи которого он передвигался по палате, изъяли силовой камень, и гнойники на его спине зажили. Другие улучшения наступали очень медленно. Явгмот обнаружил у Гласиана множество видов болезнетворных микроорганизмов — он называл их домашними животными. Их высеяли из мокроты, мочи, слюны, крови и лимфы пациента. Но все они были проявлениями вторичной инфекции.
Первопричина заболевания оставалась невыясненной. Явгмот начал догадываться, что тот микроб, или некая структура, которую он ищет, связывает два мира — физический мир плоти и магический мир образов — и влияет на оба. Но никак не принадлежит ни к одному из них в полной мере.
«Может, сегодня удастся это понять», — подумал Явгмот.
В поисках ответа он направился в самое грязное и темное место Халциона — в Пещеры Проклятых, расположенные под магическим производством и ставшие прибежищем для криминальных и асоциальных элементов столицы — неприкасаемых. Среди них было полно больных туберкулезом. Без сомнения, Гласиана заразил человек, ударивший его. Надо найти этого человека, и тогда появится возможность выявить источник болезни.
Некогда Пещеры Проклятых были колонией для уголовных преступников, куда город высылал всех неисправимых. Воры и убийцы отправлялись вниз, в черноту, пропитанную серой. Здесь они должны были выращивать грибы, ловить слепую рыбу и обрабатывать обсидиан. Вскоре преступники поняли, что путь одиночек — это путь в иной мир и чтобы выжить, необходимо налаживать отношения друг с другом. Люди сбивались в банды, ниспровергали советников и мастеров и захватывали власть над пещерами. Все попытки городских властей добиться капитуляции мятежников и восстановить хоть какой-то порядок заканчивались смертью посредников. И тогда город объявил колонии войну, направив в пещеры войска.
Преступники сражались зло и самоотверженно. Наконец город осознал бессмысленность этой бойни, и старейшины приняли решение закрыть все выходы из пещер, кроме одного, у которого была выставлена стража, пресекавшая любые попытки отщепенцев прорваться наверх.
Потеряв контроль над уголовниками, город сохранил возможность избавляться от тех, кого отвергает большинство. Каждый день скованные цепью узники спускались почти в преисподнюю. Преступления, совершенные ими, были достаточно тяжкими, что давало властям право отказать им в гражданстве. Жителям города разрешалось спускаться в пещеры, чтобы навещать родственников, ухаживать за больными, то есть, по сути, делать все, что им заблагорассудится, лишь бы это не противоречило закону и здравому смыслу. Оружие каждого спустившегося подлежало учету и идентификации, и он не мог подняться на поверхность иначе, как только с тем оружием, с каким спустился вниз. Находились и такие, кто добровольно отправлялся в пещеры, чтобы остаться там навсегда. Среди них были страдающие лунатизмом и нищие, лентяи и недовольные порядком юнцы, извращенцы и скандалисты и многие другие, кому жизнь в раю казалась адской, а жизнь в аду — райской.