Трансцендент

Ашмаев Илья

Катерина соскользнула со стула и осела на пол: «Да. Действительно. Всё закончено». Её мутило. Столь резкие перепады эмоций не под силу были ослабленному организму. Голова кружилась, она начала терять сознание… и растянулась на полу.

Очнувшись, девушка медленно поднялась, села на стул и посмотрела вокруг — чёткая картинка перед её взором никак не могла сформироваться. На что бы она не обратила внимание — оно тут же норовило изменить свою форму. Заварочный чайник на столе долго раздумывал, какая форма носика ему больше подойдёт в этот поздний час. Стопка маленьких блюдец постоянно меняла их количество — то ей достаточно было трёх штук, то вдруг их становилось пять, а то и вовсе десять. А, нет, всё-таки три… Сахарница с красивым крупным алым цветком на боку почему-то переоделась

и стала кружкой сразу с двумя ручками, и цветков тоже стало два, только уже синих не таких красивых. Катерина постаралась сконцентрироваться и пристально всмотрелась в сахарницу, поскольку её трансформация была уж совсем необычной. Да, так и есть, вот одна ручка, вот вторая. Это кружка. Картина уже не расплывалась, очертания предметов приняли какой-то свой осмысленный вид, но сама девушка чувствовала себя как во сне. Но разве во сне можно знать, что ты спишь? Такого с ней никогда не было. Она протёрла глаза, несколько раз закрыла их и открыла. «Сплю ли я?» — задала себе вопрос молодая мама. О, всё. Сахарница встала на место. Блюдец было три, носик у чайника был привычный и родной. Но внимание Катерины привлёк небольшой розовый слоник, стоящий справа на краю стола, шевелящий ушами и внимательно разглядывающий хозяйку квартиры. Странно, раньше девушка его не замечала, ведь она столько лет жила в этой квартире… Наверное потому, что он маленький и жил под плинтусом, а сейчас вылез оттуда. Ну и ладно. Один из листков бумаги, на которых рисовала цветными карандашами Полина, приподнялся и из под него выполз такой же миниатюрный синий крокодильчик. Они обменялись со слоником взглядами и слоник вежливо обратился к маме девочки:

— Ты что, нас раньше не видела?

— Не-е-ет… — помотала головой Катерина, — точно не видела!

— Ну как же, вспомни! Нас же рисовала Полина! Ты столько раз нас подолгу разглядывала!

Девушка опешила. Рисунки дочки мало походили на двух этих милых животных и на вон ту зелёную птичку рядом с ними тоже.

— А, ну да… конечно… сейчас узнала. Просто у меня очень кружится голова. Я не понимаю, что со мной…

— Это от шока, я должен перед вами извиниться, — мужской голос за спиной стал для неё явной неожиданностью.

Катерина обернулась и вспомнила об Инспекторе, который совсем недавно постучался в её квартиру. Вспомнила она и обо всём, что он ей рассказал — о вакцине, о лагере… и о Полине. Полина не может быть больше с ней и тоже вероятна заражена.

Крокодильчик испуганно забрался обратно под листок, слоник медленно перешёл на сторону сахарницы, а птичка вспорхнула в воздух и улетела в сторону балкона. Инспектор проводил её взглядом.

— Пожалуй, открою, а то разобьётся о стекло, — незнакомец встал, подошёл к балконной двери и открыл её. Но птичка не вылетела на улицу, а мягко приземлилась на подоконник и невозмутимо стала чистить себе пёрышки.

— Какие славные рисунки у вашей девочки! Правда?

— Правда… Инспектор! Скажите, что же мне теперь делать? Почему я такая несчастная? За что мне всё это, разве я заслужила?

Мужчина поморщился. Этого он не любил.

— А чем вы такая особенная? — Инспектор наклонился к девушке и пристально посмотрел в её растерянные зелёные глаза, — да вас миллионы! Миллионы жалующихся, просящих, умоляющих, требующих, взывающих к «справедливости». Да какое вы понятие все имеете о справедливости? Какой мерой вы отмеряете долги, сравниваете, оцениваете себя, других людей и происходящие события? Вот почему именно так, а не по-другому? Я вам открою секрет. Вы — иждивенцы! Вам всё дали, вас содержат, учат, помогают, вознаграждают, а вы ничего не хотите делать в ответ. Каждый день вам дают тонны информации, практических и теоретических уроков — так вы даже брать их не хотите! Мало того, просите, молите, вам дают, а вы отвергаете: «Нет, я совсем не это просила! Дайте мне лучше вот то!» Право же, я больше люблю собак.

Катерина посмотрела на незнакомца удивлёнными глазами. Статный серьёзный мужчина, которому она открывала дверь, совершенно преобразился. Ей в лицо смотрела быкообразная голова с налитыми красными глазами и едва улавливаемыми размытыми человеческими

чертами. На теле инспектора, увеличившимся вдоль и поперёк, был надет потёртый кожаный камзол, подпоясывавший его широкий ремень имел огромную золотую пряжку с изображением перевёрнутой пятиконечной звезды, с него свисала длинная старинная шпага с витой позолоченной рукоятью и острым набалдашником в виде хвоста гадюки. За спиной его вздымался короткий чёрный плащ, подбитый красным бархатом. Девушка удивилась, как она сразу не заметила у ночного посетителя ни шпагу, ни плащ, но в тоже время Катерину постоянно преследовало неотступное чувство, что именно так всё и должно было быть, потому что уже было.

— У меня что, совсем нет шансов выжить?

— Решайте сами. В лепрозории тоже люди живут, — усмехнулся инспектор.

Девушка встала. От балконной двери дунуло ночной прохладой, и ей захотелось глотнуть свежего воздуха. Направившись к балкону, она взглянула на детскую кроватку. Полина была крепко укутана и сладко спала, вот только… Тут маме стало совсем плохо. Из под маленького жёлтого одеяльца свисала не тонкая и нежная ручонка маленькой девочки, а какая-то мохнатая обезьянья лапка со скрюченными пальцами. «Всё! И Полине конец!» — подумала она.

— Идите сюда, — позвал мужчина Катерину к открытому балкону, — смотрите!

Она вышла вместе с Инспектором на балкон и посмотрела туда, куда он показывал. Вниз.

— Тот, кто дал вам жизнь, дал вам и возможность выбора. Это ваше право, и никто не в силах у вас его отнять. Даже Он. Решайте сами, есть ли смысл тянуть дальше своё жалкое существование, или…. Или начать всё заново.

На асфальте играли отблески керосиновых огней с нижних этажей, приводя его в сказочное движение, и казалось, что он манит девушку к себе, обещая покой и награду. Тут же внизу образовался огненный водоворот, закружился, создав глубокую тёмную воронку, и Катерину потянуло вниз.

— А как же Полина? — спросила она, опомнившись, инспектора и, слегка отстранив его, вошла обратно в комнату. Девочка по-прежнему беззаботно спала, засунув волосатую ручку под одеяльце.

— Полина? О, о ней не беспокойтесь! Я обо всём позабочусь. Там, среди других детей, ей будет лучше, чем с больной матерью. Ребёнка можно вылечить, ей создадут райские условия.

«В лепрозории…» — закончила про себя Катерина и сделала выбор.

— Пожалуйста, дайте вон того мишку, это её любимая игрушка… Я положу его к ней в кроватку. Так ей будет спокойнее.

Незнакомец бросил взгляд на белого плюшевого медвежонка, мирно дремавшего на детской табуретке возле кухонного стола, подошёл к нему, взял на руки и весело потрепал по голове. Медведь поднял голову, внимательно посмотрел на инспектора и недовольно зафыркал.

Пора. Катерина сделала всё за несколько секунд.

Кинувшись к кроватке, мама схватила в охапку дочку вместе с одеялом и стремглав бросилась на балкон. Воронка внизу на асфальте приняла уже просто чудовищные размеры. Стоящие по обочине дороги деревья наклонились в её сторону и, срывая листья, стали рваться с корнями наружу. С крыши над головой девушки сорвался лист железа и, громыхая и крутясь, скрылся в водовороте бездны. Туда же отправился, вопя благим матом, и чёрный соседский кот, неудачно пробегавший по тротуару мимо своего дома.

— Стой!!! — что есть силы закричал «инспектор» во всю свою бычью глотку, но Катерина знала, что если она остановится, то будет уже поздно. Закрыв глаза, она ещё крепче прижала к себе спящую Полину и перевалилась через перила.

Громыхая шпагой и отбросив в сторону недовольного медвежонка, незнакомец бросился к балкону и протянул руки вниз, но не успел. Мама с девочкой скрылись в тёмной воронке и та жадно захлопнула свою пасть, поглотив добычу и «исподлобья» взглянув на своего хозяина. Медленно выпрямившись, Инспектор захрипел. Он вышел из Сновидения. Внизу на грязном асфальте у края мощёного тротуара лежали двое — отчаявшаяся, потерявшая веру молодая женщина и её маленькая дочь, невинный ребёнок, завёрнутый в жёлтое детское одеяло. Начали подбегать люди и ночной посетитель предпочёл скрыться. Ничего уже нельзя было изменить — Катерина и Полина погибли. Обе.