Трансцендентные угрозы

Дахненко Александр

* * *

Глупое зло расчертило на клетки тетрадь, Делая жизнь на другую безмерно похожей. Надо себя по частям до конца разобрать, В темном пространстве ночном вечность чувствуя кожей. Время торопится сделать подножку тебе, И уронить, усмехнувшись, в забвения лужи. Только ужимки его непонятны судьбе, Слышащей голос ветров, что суров и простужен. И продолжается бешеных лет череда, Только надежды порыв безвозвратно утрачен… Падает небо на стекла, звенит как вода. Ты застываешь, осенней печалью охвачен.

* * *

Гляжу в нечеловеческие дали, С

их бесконечным странноватым блеском Любовь — всего лишь версия печали, А жизнь — души хрустальной занавеска. И я спешу в туманы запределья, Иное принимая воплощенье Сознанья открывая подземелье И ускоряя кровообращенье. И я уже не знаю кто я? Некто?! И множатся слова мои без смысла. Я становлюсь загадочным объектом, Меня влекут то образы, то числа. И мирозданье зло и грандиозно, И так нечеловечески прекрасно, Что жить не видя это — несерьезно, А сомневаться в вечности опасно. А музыка звучит самозабвенно: И, кажется, ласкает или ранит… Стирая просто так, шутя, мгновенно Меж космосом и мной былые грани.

* * *

Годы нас с тобой не замечают, Мы на этом свете не нужны. Постоянно суета встречает, Все слова банальны и смешны. Что же делать? Трогать переплеты Книг, попавших в руки от тоски… Продолжать межзвездные полеты, Быть, паскудной жизни вопреки!

* * *

Горят безутешного сердца костры, Сжигая скопившийся хлам. От всех путешествий в иные миры Осталась лишь пыль по углам. Шумит и гудит человеческий рой, А что еще нужно ему? Не всем же калечиться жуткой игрой, Вмещая великую тьму. Есть игры попроще, есть гибель верней, Но это подходит другим… А я надеваю корону огней. Я делаю в небо шаги.

* * *

Груды металла, времени груды, И подловатых лиц кутерьма. Вот что: похоже, последнее чудо В этом овраге — тоска да чума. В эту эпоху можно скитаться, Можно остаться сразу на дне, И потихоньку навеки расстаться С черной душой, что горит в вышине. Остановись, повернись незаметно К ветру и к вечности, доброй и злой, Кутая мысли мглой предрассветной, Жизнь расчищая слоем за слой.

* * *

Дышать тяжелее, все чаще Отчаянье стелет постель. И ветер, двойник твой летящий, Приносит тоску да метель. И не понимают другие, С чего так болит голова… На жизнь у тебя аллергия, На пошлые дни и слова. Надеяться глупо на случай, Ведь там, где скитаешься ты, Кручины лихой, неминучей На лике застыли черты.

* * *

Жизнь играет в карточные игры: В покер, в дурака и в преферанс. И в сознаньи оживают тигры. И душа опять впадает в транс. Я себя легко перемещаю Ночью в параллельные миры. Потихоньку время превращаю В скрученный моточек мишуры. И туманны в будущем дороги. Впрочем, нет, одна лишь неясна: Та, в которой через все тревоги, Нитка счастья в гибель вплетена.

* * *

Жизнь лишь повод для коммерции, Только полигон для зла. Я

цепляюсь по инерции За стихи и зеркала. Я хватаюсь за высокое: За мечты и небеса, Но великое, жестокое Солнце светит мне в глаза. Не находится, не ищется Бред счастливый и святой Лишь скучается и свищется Вместе с гулкой пустотой. Ничего, теперь я стреляный, Я стал жестче и сильней — Тонны муки перемеленной Я развею среди дней.

* * *

Ты плетешь узлы заманчиво, То крича, то бормоча… Только жизнь всегда обманчива, Бродит жутко хохоча. Мысль уходит на снижение, В скуки долгий коридор И плывет изображение — Бред глядит в тебя в упор. Ты стесняешься, ты прячешься В темных комнатах души, И словам забытым плачешься, С болью шепчешься в тиши. Вот еще одно издание Сказок, стертых в порошок Снов больного мироздания, Провоцирующих шок. Вот в руках труба подзорная, Да на небе — облака… Ты — фигура иллюзорная, Только тень издалека.

* * *

Звук распластан, а свет приглушен. Твой прекрасный порыв так смешон, В хаотический бред приглашен. Грани между мирами стирай. И чужими словами играй. Чуешь — рядом времени край. Ох, и много зловещих структур, Образующих странный сумбур Всевозможных архитектур. Ты погибнешь, погибнешь не раз Парой жутко кружащихся фраз, Ледяным выражением глаз. Распадаются серые дни, Отпускает капкан западни В разноцветные ночи огни. И пускай всем вокруг невдомек, Что скрепляет безумие строк… Жизнь — на что-то иное намек…

* * *

Глотаю книжные тома, Лекарства-яды для ума. И судорожно мой язык Ко вкусу странному привык. И с искривленных губ моих Слетали сонмы слов лихих. Но интересна мне не речь. А то, что можно в речь облечь. И чувств отчаянных накал, И мистика чужих зеркал, Когда в них просто так глядишь: То притворяешься, то спишь. И время — зыбкая стена Иные кажет имена. Где все не этак и не так, Где все — нелепица, пустяк. Ни с кем себя я не сравню, Я жизнь люблю, как западню, И иронический кивок, Меж пары-тройки тонких строк Мне всем становится порой, И одурманенный жарой, Лежу без сна иль в полусне, Идущем от меня, ко мне… Я продолжаю бред глотать: Ходить по улицам, мечтать. Тревожа жителей больных Иллюзией миров иных… Так в лунной технике поэт, Рисует свет и тени лет.

* * *

Из холода восстав, Из разных книг и песен Ты понял: мертвых трав Простор тебе стал тесен. Не мешкая, легко, Выходишь за пределы… И в полночь глубоко Свои бросаешь стрелы. И бесконечный звук, И свет зеленоватый Идут сквозь кисти рук В мир тени и утраты. Гляди, едва дыша, Как чертит в полумраке Погибшая душа Светящиеся знаки.

* * *