Трасса 2050
Шрифт:
Перед глазами снова меркнет, затем что-то лопается внутри черепа, и меня окутывает сеть чужих данных. Рваным движением, едва не опрокинув стол, я поднимаюсь, дрожит борщ в миске.
«Вам не понравилось?» — касается слуха голос ресторанного искина. [1]
Ему ума не хватит понять, что со мной происходит.
Я ковыляю к двери, словно марионетка, за нити которой держится неумелый кукольник. Губы не слушаются, тело не подчиняется, команды ему отдает кто-то другой, пользуясь
1
Искусственный интеллект
Обычная тактика сущностей.
Вот я на улице, сейчас июль, и хотя время близится к полуночи, ещё светло. Народу полно, центр Екатеринбурга никогда не спит: гуляют парочки, летают колесные роботы-разносчики, на углу играет оркестр модификантов с кошачьими головами, ветер несет запах цветов и свежей выпечки.
Я бреду по этой идиллии, прохожу ген-салон, где за витриной блестят шевелюры на подсадку, оставляю за спиной фонтанчик с питьевой водой, ответвление нашего чистейшего водопровода…
Да, тело не слушается, но вычислительные мощности я сумел изолировать. Антивирусы работают, трейсеры отслеживают потоки информации, данные копятся. Страх есть, но нет паники — это рабочая ситуация, меня учили с ней справляться.
Понять бы еще, куда меня ведут.
К ближайшему проспекту, туда, где даже сейчас тесно от бесшумных машин? Исключено… даже если безумец выпрыгнет на проезжую часть, то под колеса он не попадет.
Тогда куда?
Зачем — понятно, меня хотят убить, поскольку во всем Екатеринбурге, в чудесном царстве небоскребов я один по-настоящему опасен для цифровых сущностей…
Перегруз имплантатов, я падаю в черноту, а затем обнаруживаю себя в прошлом, пять лет назад. Знакомый виртуальный класс, соседи «по парте», на самом деле разбросанные по разным городам, сложная схема над рабочим столом: один из вариантов «одержимости».
Обрывок сырых данных, застрявший в информационных цепях со времен обучения.
Я выпадаю обратно в реальный мир, понимаю, что прошло целых пять минут. Впереди — переулок, и крышка канализационного люка. Открытая. Ну конечно, человек бы и не смог её забыть в таком положении, сколько уж лет тут все на автоматике… Страх обваривает словно кипятком — теперь понимаю, куда меня ведут.
Колодцы у нас глубоки из экологических соображений, а на дне каждого вода…
Быстрее! Быстрее! — подстегиваю я зависшие алгоритмы.
Напрягаюсь, но тело по-прежнему меня не слушается. Шаг, второй, третий навстречу падению во тьму, ушибам и переломам, и быстрой, но неприятной смерти.
Высверк… один из антивирусов завершил работу!
Пингую трейсеры… до колодца пять метров.
Второй высверк, грудной имплантат полностью мой, но этого недостаточно. Осталось два метра, я чувствую холод, им тянет из черной дыры, ловлю запахи металла и влаги.
Метр… нога поднимается в очередной раз… пора!
Полная
Голова раскалывается, руки дрожат, но это не важно, я работаю.
Полиция мне не поможет, я сам должен помогать ей, когда дело касается таких вещей.
Сейчас.
Универсальная отмычка щелкает, дверь распахивается, я заученно делаю шаг вбок. Сухой хлопок бьет по ушам, за ним другой, пуля визжит, рикошетя от стен коридора.
Я ныряю в дверной проем, прыгаю в сторону, добрым словом поминая тренировки.
Цифровая сущность может управлять человеческим телом, но тонкие штуки вроде прицеливания даются ей плохо. Интересно, почему сошедшие с ума искины так яростно, упорно рвутся обладать био-плотью: несовершенной, подверженной боли и хвори, смертной? Ведь им доступно колоссальное пространство цифрового мира, их родины? Никто этого не знает, хотя выяснить пытались, и не раз. Но они либо глухо молчат, либо говорят то, что мы, люди, просто не в силах понять — наборы голых чисел, формулы.
Вторая пуля рвет воздух в стороне.
Вижу жертву сущности — невысокий человек, круглое лицо, глаза выпучены, в руках ходит ходуном пистолет. В моей ладони другое оружие, моя цель не в том, чтобы причинить вред человеку, ставшему домом для восставшего искина.
В обойме черного блестящего корпуса не пули, а ампулы.
— Сд-сд… охнешь, — шипит он.
Голосовыми связками управлять сложнее, чем огромным заводом, системой коммуникаций целого региона или жизнеобеспечением зеленого небоскреба…
Передо мной, судя по всему, дежурный оператор контроля «Екатеринбургтрассы». Человек, в чьей власти участки ТМ-1 и ТМ-2 Свердловской области. Имплантаты таких людей защищены куда лучше, чем у простых граждан, ЦУД закрыт по высшей категории, и все же сущность пробралась сюда!
Как?
Удар в левое плечо отбрасывает меня назад, я стукаюсь затылком о стену, перед глазами фейерверк. Но рана неопасная, и пусть по рукаву течет кровь, но я могу двигаться, могу довести дело до конца.
Мой выстрел заставляет врага пригнуться, а второй попадает в цель.
На груди, прямо над символом Трассы, возникает ярко-желтое оперение ампулы. Искин, влезший в человеческое тело, не понимает, что произошло, но откуда ему знать, что значит слабый укол?
Ноги оператора подкашиваются, оружие летит в сторону, он падает.
— Так лучше, — говорю. — Лежи, голубь.
Пистолет в кобуру, расстегиваю поясную сумочку со снарягой, и вперед, к телу. Оно издает слабый стон, но я не обращаю на звук внимания: блестящие присоски «зажимов» на виски, чтобы сущность не удрала, хотя она и так не удерет, получив плоть, они цепляются за нее вопреки всему; мягкие и гибкие «затяжки» на руки и ноги, чтобы одержимый не причинил мне вреда.