Трасса «Юг». Парни из 90-х
Шрифт:
Мне давно не доводилось присутствовать на поминках. Когда хоронили бабку, мне было лет восемь, и церемония почти не запечатлелась в памяти – помню только страшный крематорий и то, как потом взрослые нажрались. Но сегодня все пили только чай.
Когда чай был выпит, Шериф все же предложил нам чего-то крепкого – тихонько, чтобы не слышала мать, – но мы, конечно, отказались. Вместо этого мы уговорили Шерифа пойти погулять: ему просто необходимо было развеяться.
Вечерело. Дом Шерифа стоял на окраине, у речки – недалеко от того самого места, где я видел Данияра в последний
– Может, поедем наконец куда-нибудь? – вдруг спросил Макс, и все посмотрели на него. – Ну, хотя бы в Питер, на выходные. А то ведь лето пройдет, а потом…
Каждый подумал о своем. Неожиданно Шериф проговорил:
– Можно и в Питер.
– Ночевать можно в автобусе, – вдохновенно продолжал Макс. – Но лучше вписку найти. Хотите, я найду?
– У твоих музыкантов, что ли? – спросил Костик.
– У них.
– Да мы там ужремся в хлам. На все три дня. Нечего и вспомнить будет.
– Да ладно, это же экстрим, – заявил Макс.
– Не надо нам такой экстрим.
– Тогда не будем пить, – не очень твердо сказал Макс.
– А что Пит думает? – спросил Шериф.
– Не знаю, – сказал я.
Костик кивнул.
Это был странный день. Я никак не мог решиться рассказать все своим друзьям, да и чем они могли помочь? Молчал Шериф, хотя у него на душе наверняка было не легче. Молчал и Костик: он ждал, чтобы я начал первым. В воздухе повисла недосказанность.
– Пошли тогда помойку подожжем, – предложил Макс.
Года три назад он очень любил это дело. Теперь новое поколение сменило нас на полях сражений, и было странно: с чего это детство вдруг ударило ему в голову?
Но я не успел об этом подумать. Шериф обернулся и как-то невесело присвистнул. Мы посмотрели туда, куда глядел он: нас нагонял блестящий черный «бмв» с включенным дальним светом. «Бмв» ослепил нас, притормозил, и темное тонированное стекло опустилось. Стала слышна музыка, играющая в салоне: это был восточный мотив, наложенный на идиотскую попсовую подкладку. Певец стонал и рыдал тонким козлиным голосом на непонятном языке, наверно, по-турецки.
А в машине, рядом с невидимым водителем, сидел довольно молодой человек с орлиным носом и цепким наглым взглядом. «Аслан», – почему-то сразу понял я.
И поежился: Аслан смотрел на меня в упор. Потом перевел взгляд на Шерифа и поманил его пальцем. Шериф послушно подошел, склонился к машине и сказал несколько слов; в ответ Аслан презрительно скривил губы и ответил длинной фразой. Говорили тихо, за поганой музыкой я почти ничего не слышал. Мы стояли втроем и как-то инстинктивно, не сговариваясь, жались друг к другу. Макс с Костиком умолкли и смотрели на меня, а мне было по-настоящему страшно.
Аслан стоял во главе боевой части диаспоры. Кажется, он контролировал все городские точки, где торговали наркотой, и держал под собой половину местных коммерсантов – в том числе, как вы уже поняли, и моего отца. Я никогда раньше его не видел,
Эти строки я пишу сейчас. А тогда просто стоял и ждал. Мыслей не было.
Наконец разговор был окончен. Музыка смолкла тоже. «Бмв», рокоча турбированным двигателем, унесся прочь, а Шериф остался стоять. Он смотрел на нас, и я в который раз не мог понять, о чем он думает.
– Это Аслан. Я ему говорил, что сегодня день такой, «очэсе», день поминания, что зря он наехал, – произнес Шериф, обращаясь почему-то только ко мне. – А он ответил… в общем, сказал, что ему очень жаль. Береги себя, сказал.
– Я схожу к следователю.
– Нет, Пит. Не надо. Он еще про тебя спросил.
– Что спросил?
– Да ничего. Спросил: этот молодой – Раевский? Я отвечаю: да.
– И больше ничего?
– Да так… Только усмехнулся.
Шериф замолчал. Макс давно уже открывал и закрывал рот, как будто хотел что-то сказать. Он и сказал:
– Мужики, всё. Валим отсюда. Садимся завтра в автобус – и ходу.
– Куда? – спросил Шериф.
– На трассу. А там разберемся.
Я подумал, что это неплохой выход. Хотя и совершенно безумный. Именно потому, что безумный. Я вспомнил про Светку. И про ее сестру. Тоже сплошное сумасшествие.
– Мне денег прислали, – заметил я. – Докуда-нибудь хватит.
– Это хорошо, – произнес Шериф.
– А я давно готов, – просто сказал Костик.
Эпизод 15. Мы двигались по шоссе мимо пустынных высохших полей (далеко-далеко в поле без видимой цели полз одинокий трактор), мимо чахлых перелесков и болот, окруженных серыми, засохшими на корню деревьями, и дальше, мимо веселых зеленых холмов, обступивших извилистую речку (а вот и мост через нее, а под мостом – аборигены с удочками); за рулем сидел Макс, рядом с ним – Шериф, мы же с Костиком расположились сзади, возле складного столика. На столике стояла потрепанная магнитола и лежало еще кое-что по случаю. Радио здесь ловилось плохо, и магнитола проигрывала любимую Костикову кассету с малоизвестными британскими группами.
Хвоста за нами не было.
Сегодня утром я собрал спортивную сумку, покидав туда кое-что из одежды и личных вещей, и бодрым шагом вышел из подъезда. Мне было слегка не по себе, но я нарочно прошелся вдоль нашего дома, открыв всем любопытным, кому только мог, свои намерения: вот, все видят? Я иду на остановку питерской маршрутки. Да, именно на эту остановку, на перекресток возле универсама. Я еду в Петербург. А зачем это у меня такая большая сумка? А это потому, что я собрался не в Эрмитаж, а на Московский вокзал. Для самых продвинутых наблюдателей был готов еще один аргумент: только что я по телефону забронировал на вокзале билет на дневной поезд до столицы. Вот так.