Травоядный. Том II
Шрифт:
— ААА-АА!!! — закричал волкид, ещё даже не поняв, что случилось.
Бам! В меня влетело тело зайца, откинутое тигридом, я рухнул на пол! Откинул хрипящего собрата, но Енси уже бросился тому в ноги, проскочил, резанув жилы под коленом, и тот припал вниз! Я же дёрнулся к обливающемуся кровью волкиду, обхватил его голову в крепкий замок, а ногами сжал рёбра! Резкий рывок, хруст, и он лежит, подёргиваясь! Оборачиваюсь и вижу, как тигрид без разбору машет мечом, не подпуская к себе Енси и Дудока.
«Времени нет! Нельзя больше тут возиться!» — подумал
Он заметил меня, рубанул, я пригнулся, сталь проскочила! И я с маху ударил его плечом, он опрокинулся, и Дудок неожиданно налетел сверху, держа в руках шлем! Бах! Бах! Металл скрежетал, сминаясь, тело тигрида вздрагивало каждый раз, когда заяц бил его по голове, пока совсем не замолкло.
— Так-то, нахер! — бросил короткоухий, откидывая искорёженный, окровавленный шлем.
Я окинул взглядом комнату: два мёртвых надзирателя и три зайца. На вешалке у стены висели плащи, кто-то явно не любил дождь. И они были кстати. Я подхватил один себе и бросил остальным, не забыв прихватить и для Рисы. Один из зайцев, тот, проткнутый насквозь, всё ещё был жив. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Его губы дрожали, а рука тянулась к поясу, туда, где лежал персик. Этот фрукт вытягивал меня после работы Михаэля, а уж этого и подавно.
Только мне это не было нужно.
— Енси, Дудок… — проговорил я, и они взглянули на меня, секундное молчание и немой кивок.
Они понимают, не дураки. Пошли к двери, а я ухватил клинок покрепче. Ногой перевернул бедолагу на спину и быстрым, резким движением вонзил сталь меж пластин, в самое сердце. Вытащил персик и закинул в подсумок на ремне.
«Жаль, отвлекающей группы не будет. Но они бы нас и так замедляли. Трусливые бестолочи. Вот что бывает с теми, в ком недостаточно жажды жизни», — подумал я, окинув их взглядом, почти переступив проём.
Риса уже выглядывала за дверь, осматриваясь, сообщила, что никого на горизонте, и мы выскочили на невысокие ступени. Этот выход прятался в глубокой тени, и только статуя Наиры проводила нас взглядом, когда мы исчезали в ближайшем проулке. Мы быстро сбросили доспехи и напялили плащи, полы у них пришлось подрезать, и прихватить ножны с поясами и подсумки. И запихнув в себя по персику, мы рванули по закоулкам. Энергия рвалась изнутри, и мы летели, наконец дав волю лапам, лишь изредка останавливаясь у дорог, дабы понять, куда дальше.
«Четыре звезды в один ряд, — думал я, осматривая из-за угла небосклон, пока наконец не находил их, — Они были чётко над джунглями, должны вывести».
Город мы преодолели меньше чем за час. Уж не знаю, до какой скорости доходили, но иной раз всё окружение превращалось в одно сплошное смазанное пятно. В такие моменты я даже забывал, от чего и зачем бегу. Просто наслаждался, следуя рефлексам и инстинктам. И вот я уже стоял в каком-то заблёванном проулке, в том же самом, в какой меня уводил когда-то Хорт. За поворотом находились ворота. Только вот путь нам заградили…
— Ах! Ах! Да! Ещё! — лился женский голос из подворотни, а мы хмурились
— Нашли же, б*ять, место… — причитал Дудок, дёргая глазом.
— Что будем делать? — спросил Енси.
— Не знаю, — отвечал я, — Они в самом конце, вряд ли удаться подобраться незаметно. А если поднимут шум, прибегут стражи врат.
Скверно. И это когда тут рукой подать. Словно напасть какая-то, спотыкаться, почти достигнув вершины. А время капало, неутомимо продолжало свой путь. Сердце нервно билось под стоны хищницы.
«Марк» — позвал неожиданно Черныш.
«Что?» — отозвался я, ожидая, что у него есть идея.
«Дым… используй его» — ответил он.
«И каким образом? Я до них не дотянусь! Или у тебя есть другие варианты!» — бросил я раздражённо.
«Марк, не забывай, где был рождён» — прошептал он, и я вздрогнул.
Дрожь пробрала до самых костей! Сердце кольнуло! Руки затряслись, словно тело ощутило давно забытое чувство!
Тень — вот где я был рождён.
— Я пошёл, — бросил я собратьям.
Они ничего не сказали, совершенно уверенные, что у меня есть план. Но это было не так. Я шёл, не зная, что делать, но понимая, что смогу. Было темно. Свет луны из звёзд смутно освещал часть проулка, и половина его была скрыта полностью в тени. Я принялся красться вдоль стены, одновременно тянув энергию, но не к мышцам, не к связкам или органам. Я призывал её выйти из тела. Тонкие дымные струйки сочились из пор, покрывали кожу. Мир становился темнее, дым застилал глаза. Но видел я даже лучше прежнего. И чем больше дым покрывал шкуру, пробирался сквозь волосы, окружал конечности — тем спокойнее становилось на сердце.
«Как хорошо…» — подумал я.
Рассудок стыл, а я близился к львиду в кожаном жилете и со шпагой на поясе. Он ухватился за задницу какой-то тигрицы и прислонил её спиной к шершавой стене, а она обхватила его таз ногами, рывками притягивая к себе.
— О! Да! — стонала она.
— Уф! Аф! — пыхтел он.
Я же уже мог видеть пот на их лицах. Несколько метров, не больше, отделяло их от меня. Рука вытащила меч из ножен, и тот не издал ни звука, камни под ногами не хрустели, а звук моего дыхания исчезал в дыму. Ноги перебирали, продвигались ближе, всё ещё тая тело в тени. Чёткая линия лунного света отделяла мой мир тени от мира света. И я ждал, мышцы дрожали от желания пустить в ход сталь, но разум был непоколебим. Нет права на ошибку, один удар — два тела. Закричат, и я труп. И всё закончится. Я проиграю.
Луна весело высоко в небе, немного правее, и я ждал. Что-то коснулось её света, тень начала расти. Облако, небольшое, одинокое. Но его было достаточно. И в миг, когда оно закрыло луну, я дёрнулся за спину хищника, без звука, без всполоха ветра! И сталь выскочила из дыма, луну осветила меч, и грубый клинок блеснул прежде, чем исчезнуть в теле льва! Клинок пронзил сердце, я навалился всем телом, и он проткнул грудь женщины! Они захрипели удивлённо! А я упёрся ногой в спину и выдернул сталь!