Травяной венок. Том 2

Маккалоу Колин

Вероятно, вы еще не знаете о вторжении царя Митридата Понтийского, который ныне правит и Вифинией, и провинцией Азия. Маний Аквилий мертв в связи с многими ужасными обстоятельствами, а Гай Кассий исчез, и я не знаю, куда. Четверть миллиона понтийских солдат находится на западе Тауруса, Эгейское море запружено понтийским флотом, а Греция вступила в союз с Понтом против Рима. Я очень боюсь, что Македония полностью изолирована.

Но это не самое худшее. В последний день квинктилия, все римляне, латиняне и италики в провинции Азия были вырезаны по приказу понтийского царя вместе со своими рабами. По моему мнению, убито около

ста пятидесяти тысяч – восемьдесят тысяч граждан и семьдесят тысяч рабов. Тому, что я избежал подобной участи, я обязан отсутствию у меня статуса гражданина, хотя думаю, что по требованию Митридата, именно меня не трогали. Прекрасная подачка собаке Гадеса! И сейчас я спрашиваю себя, все ли от меня зависящее я сделал, чтобы предотвратить резню римских женщин и младенцев? Они, кричащие, были оторваны от алтарей своих богов, и их тела лежали, разлагаясь, непохороненными – и опять-таки по приказу царя Понта. Это варварское чудовище теперь воображает себя царем мира, хвастаясь тем, что он вступит на землю Италии еще в этом году.

Никто из оставшихся в живых восточнее Италии не отрицает, что подобное хвастовство спасает наших людей в Македонии; но я в отчаянии. Имеются сведения, что царь Митридат отправил сухопутную экспедицию против Фессалии, и она уже проникла западнее Филипп, не встречая сопротивления. Мне больше известно о его деятельности в Греции, где понтийский агент по имени Аристион, захватив всю власть в Афинах, убеждает греков признать Митридата. Острова в Эгейском море – в руках понтийцев, их флот поражает своими размерами. Когда пал Делос, то еще двадцать тысяч наших людей были уничтожены.

Умоляю вас отнестись к моему письму, как к намеренно краткому, не повествующему обо всем подробно, и сделать все, что в ваших силах, чтобы не позволить этому ужасному варвару Митридату стать царем Рима, – а такая опасность существует».

– О, мы не нуждаемся в нем, – сказал Луций Цезарь своему брату Катулу Цезарю.

– Мы, может, и не нуждаемся, но это может произойти, – сверкнул глазами Гай Марий. – Война против Митридата! Я знал, что она должна была начаться. Поистине удивительно, что этого не случилось раньше.

– Луций Корнелий находится на пути в Рим, – сообщил цензор Публий Луций Красс. – Я вздохну с облегчением, когда он будет здесь.

– Почему? – свирепо спросил Марий. – Мы не должны объединяться с ним! Позволим ему закончить войну с Италией.

– Он старший консул, – ответил Катул Цезарь. – Сенат не может принимать далеко идущих решений в его отсутствие.

– Ха! – произнес Марий и вышел, двигаясь тяжело и неуклюже.

– Что с ним случилось? – спросил глава сената Флакк.

– А как ты считаешь, Луций Валерий? Он старая боевая лошадь, почуявшая запах самой справедливой войны – войны с иноземцем, – отозвался Катул Цезарь.

– Но ведь наверняка он и не думает о том, чтобы отправиться на эту войну, – сказал цензор Публий Красс. – Он слишком стар и болен.

– Нет, он не думает, он просто отправится, – заключил Катул Цезарь.

Война в Италии была окончена. Хотя марсы формально никогда не сдавались. Среди всех тех народов, которые вооружались против Рима, они были наиболее разорены – едва ли хоть один взрослый марс остался в живых. В феврале Квинт Поппедий Силон бежал в Самний и соединился с Мутилом в Эзернии. Он нашел Мутила жестоко израненного, в ужасном состоянии и

вряд ли способного когда-нибудь вновь возглавить армию – у него была парализована нижняя половина тела.

– Я должен передать руководство Самнием тебе, Квинт Поппедий, – сказал Мутил.

– Нет, – вскричал Силон, – у меня нет твоего опыта руководства войсками – особенно самнитскими – и уж тем более я не обладаю твоим талантом полководца.

– Это еще не все. Мои самниты решили следовать за тобой.

– Неужели самниты действительно хотят продолжать войну?

– Да, но во имя Самния, а не Италии.

– Я понимаю, однако ведь остался же хоть один самнит, чтобы повести их!

– Нет, Квинт Поппедий, это должен быть ты.

– Ну что ж, очень хорошо, – вздохнул Силон.

Они не говорили вслух о том, что их надежды на независимость Италии рухнули. Не обсуждали они и то, что оба и так знали: если с Италией будет покончено, Самний не сможет победить.

В мае последняя повстанческая армия выступила из Эзернии под командованием Квинта Поппедия Силона. Она насчитывала тридцать тысяч пехотинцев и тысячу всадников и была усилена еще двадцатью тысячами вольноотпущенников. Большинство из пехотинцев составляли раненые в предыдущих битвах, которые добрались до Эзернии – единственного безопасного места; Силон повел кавалерию за собой и прорвал кольцо римлян вокруг города. Эта вылазка была неизбежной – Эзерния не могла долгое время кормить такое количество ртов.

Каждый выступивший в поход знал, что положение безвыходное, и никто не надеялся победить. Самое большее, на что они могли рассчитывать, – дорого продать свою жизнь. Но когда солдаты Силона взяли Бовиан и перебили там римский гарнизон, почувствовалось некоторое облегчение. Неужели был еще шанс? Метелл Пий и его армия расположились под Венусией на Аппиевой дороге, так что до Венусии путь был свободен.

И там же, под Венусией, состоялась последняя битва войны, завершившая странный круговорот событий, которые начались со смертью Марка Ливия Друза. На поле Венусии сошлись в единоборстве два человека, любившие Друза больше всего, – его друг Силон и его брат Мамерк. Пока самниты гибли тысячами, не в силах противостоять более опытным и сильным римлянам, Силон и Мамерк упорно сражались друг с другом. Силон упал. Мамерк стоял, глядя на марса со слезами на глазах и с поднятым мечом, но он колебался.

– Прикончи меня, Мамерк, – задыхаясь произнес Квинт Поппедий Силон, – ты должен отомстить мне за убийство Цепиона.

– За Цепиона! – воскликнул Мамерк, пронзил Силона мечом и лишь затем безутешно оплакал его, Друза и горечь победы.

– Свершилось, – сказал Метелл Пий Поросенок Луцию Корнелию Сулле, который прибыл в Венусию в тот момент, когда услышал шум битвы. – Венусия вчера сдалась.

– Нет, не свершилось, – мрачно отозвался Сулла, – это не может свершиться, пока Эзерния и Нола не покорены.

– А ты не подумал о том, – робко осмелился возразить Поросенок, – что если мы снимем осаду Эзернии и Нолы, жизнь там войдет в нормальное русло?

– Я уверен, что ты прав, – ответил Сулла, – и именно поэтому мы не снимем осаду с этих городов. Почему они должны выйти сухими из воды? Помпей Страбон не позволил Аскулу этого. Нет, Поросенок, Эзерния и Нола останутся в том положении, в котором они сейчас находятся. И если потребуется – вечно.

– Я слышал Скатон мертв, а Пелигин сдался…