Траян. Золотой рассвет
Шрифт:
Мальчишка–раб, вцепившийся в факел, уставился на двух умиравших на мостовой людей, неожиданно тонко и протяжно завыл. Затем глаза у него расширились, он отскочил к стене и завопил во весь голос. Его поддержала рыдающая девица.
Поле боя осталось за Ларцием. Он заглянул в паланкин – там, в темноте что-то белело.
— Они убежали, – сообщил он.
Женщина тут же на четвереньках выбралась из паланкина, спряталась за Ларция. Он вытащил ее из-за спины. Перед ним оказалась молоденькая, залитая слезами девица.
— Где твой дом? – спросил
Девица заплакала еще горше.
— Мне нельзя домой. Они будут ждать меня возле дома.
— Почему ты решила?
— Я слышала их разговор, они совещались между собой, та ли я добыча, за которой их послали. Они еще спросили мое имя.
— Ты назвала себя.
— Да.
— Назови еще раз.
— Волусия Фирма.
Ларций повторил про себя.
— Волусия?.. Я не слышал о тебе.
— Я недавно приехала из Ареция. Мои родители умерли, и тетя Кальпурния приютила меня.
— Зачем же в такой поздний час ты очутилась на улице?
— Тетя послала. Приказала мне спрятаться в другом ее доме, на Авентинском холме.
— От кого прятаться?
— От ее бывшего мужа. Он был очень недоволен, когда узнал, что я приехала из Ареция.
— М–да… Запутанная история. Как же мы поступим? Если не возражаешь, переночуешь у нас. Это недалеко, на Целийском холме.
Девушка не ответила. Между тем факелоносец, Эвтерм и рабы придвинулись ближе. Затем из близлежащих подворотен начали выдвигаться смутные тени. Ларций насторожился, взялся за оружие.
— О, – воскликнула девица, – не беспокойтесь, это мои сопровождающие.
— Храбрецы, ничего не скажешь.
— Да уж, – неожиданно улыбнулась девушка.
При свете придвинутого факела Ларций обнаружил, что она хорошенькая.
— Как будем решать? – спросил он.
— Мне никогда не приходилось ночевать в доме чужого мужчины, – призналась девушка.
— Кроме чужого мужчины в доме находится его мать Постумия и отец. Они добрые люди.
Девушка опустила голову.
— Я согласна.
Постумия, услышав историю, случившуюся с несчастной Волусией, сразу заохала, потащила девушка в домашнюю баню. Ларций между тем испытывал страшный голод – с ним после кровавого дела всегда такое случалось. Ел и радовался – наконец-то посчастливилось наказать негодяев. Хотя бы на этих отыгрался. Далее мысли утекли вдаль, к Данувию на границу, куда лежала его дорога. Так размечтался, что не сразу обратил внимание на вошедшую в триклиний гостью. Когда же опомнился, повернулся в ту сторону – оцепенел. Слова не мог вымолвить. Что здесь скажешь! Объявить, что Волусия хороша собой, все равно что похвалить соловья за пение.
Смутилась и девушка, прикрыла лицо краем великоватой для нее чужой столы. Наступила тишина, которую нарушила Постумия, запоздало вошедшая в столовую.
— Наша гостья настояла. Сказала, что хочет поблагодарить тебя. Я сказала, что завтра, он уже лег и спит, а ты, оказывается вот где. Пируешь перед сном.
— Я бы тоже что-нибудь отведала, – наконец
— Отведай, – согласилась Постумия. – Сразу успокоишься. Я знаю, когда такое случается, у меня тоже разыгрывается аппетит. Пойду распоряжусь, чтобы принесли что-нибудь вкусненькое.
Она вышла. Ларций поднялся с ложа, молча, словно все еще отыскивая во рту проглоченный язык, пригласил девушку занять расположенное напротив место. Волусия поблагодарила взглядом, и сердце у префекта забилось так сильно, что он не удержался и помог гостье устроиться на ложе. Если это награда за те невзгоды, которые фатум в последние годы обрушил на него, пусть восторжествуют боги. Их милость безгранична. Устраиваясь на ложе, девица покачнулась, и Ларций, помогая, чувствительно коснулся ее. Ее рука была мягка, волнующа. Мужчину сразу бросило в жар, девушка вздрогнула, спустя мгновение поблагодарила взглядом. Когда Ларций прилег на своем месте, совладал с голосом и спросил – чем же так опасен ее дядя, и почему ее тетя Кальпурния, несмотря на поздний час и дрянную славу, сопутствовавшую ночному Риму, отважилась отправить ее на другой конец города.
— Дядя утверждает, что все имущество тети должно принадлежать только их сыну. Он потребовал от меня немедленно и публично отказаться от тетиного наследства. Тетя возразила. Она заявила – ах так! В таком случае и Марк ничего не получит. Это была ужасная сцена.
— Что же это за дядя такой, который считает возможным распоряжаться имуществом разведенной с ним жены.
— Его зовут Марк Аквилий Регул, а тетю Кальпурния Регула. Вам, должно быть, приходилось с ним встречаться.
Ларций поперхнулся. Откашлявшись, долго сидел молча. Наконец ответил.
— Да уж… – он мрачно посмотрел на гостью. – Приходилось.
Глава 6
В ту же ночь Сацердата, отмеченный приметным шрамом на лбу, владелец лавки по изготовлению надгробных памятников, тайно явился к сенатору Регулу, в его поместье за Тибром, которое тот купил у скончавшегося год назад Веллея Блеза. Сацердату сразу провели к хозяину.
Регул, невысокий, на удивление узкогрудый, худой и неумеренно подвижный старик, встретил полночного посетителя неласково. Правое веко у сенатора чуть подрагивало. Он, потирая руки, некоторое время торопливо расхаживал по комнате, потом спросил
— В чем дело, дружок? Почему мне до сих пор не доложили, что этой девки больше нет на свете? Я удивляюсь, у тебя при виде красотки дрогнула рука или ты хитришь со мной?
— И рад бы схитрить, да только у меня погибли двое верных товарищей, и сейчас мне не до хитростей. Я пришел сообщить, что через пару часов девку никто днем с огнем не найдет. Ее отвезут в лупанарий где-нибудь в Сирии, и никто никогда не услышит о ней.
Регул разом успокоился, пригладил остатки волос на маленькой, длинноносой головке – щеки у него были впалые донельзя, – прищурившись глянул на гостя.