Треба

Малицкий Сергей Вацлавович

Когда она поднялась из воды, то первое, что услышала, было чуть слышное рыдание. У берега таилось что-то белое. Арма подошла и разглядела сморщенное лицо Теши. Мугайка сидела в воде, свернувшись, выставив наружу только голову. Арма опустилась рядом, протянула руку, коснулась ее плеча, дождалась, когда та успокоится, обняла.

— Я устала, — стала шептать Теша. — Я просто устала. У меня даже нет больше сил ненавидеть этих троих из Пустоты. Да и чего их ненавидеть? Ты думаешь, у нас в деревне палхов ненавидели? Или волков? Глупо их ненавидеть. Их убивать надо. Все равно что молнию ненавидеть, она же ведь тоже иногда попадает в людей. Редко, но попадает.

Я сама не видела, но рассказывали. Ненавидеть можно своего, который предал. Человека можно ненавидеть, который зла тебе желает. Даже тати, если он не палх. Вот Шувай хороший. Нес меня на руках и все какие-то мейккские колыбельные шептал. Я ни слова не понимаю, а он шепчет. Я сижу у него на руках и заплакать не могу, а он шепчет. Я говорю ему — «дурак», а он мне — «да, я дурак». И дальше шепчет. Ты не думай, я топиться не собираюсь. Во мне семя Лилая. Мне нельзя топиться. Я знаю, что я, конечно, не рожу ребенка, я погибну. Обязательно погибну. Мы все тут погибнем. С этим ничего не сделать. Даже Кай погибнет. Доберется до этой проклятой Анды и погибнет. По-другому не бывает просто. Но когда семя внутри, все по-другому. Пойми. Вообще все по-другому.

— Пошли, — сказала Арма, поднимая Тешу за плечи. — Ты замерзла. Надо отдохнуть. Завтра будет тяжелый день.

— Легких дней вообще больше не будет, — ответила мугайка, но послушалась и не сказала больше ни слова, пока Арма растирала ее тряпицей да одевала, укладывала, закутывала в одеяло. А потом Арма вернулась к реке, снова окунулась и стала медленно одеваться. Она никуда не торопилась, потому что чувствовала — зеленоглазый смотрит на нее в темноте, и странная дрожь охватывала ее от его взгляда.

Глава 13

ЛОШАДИ ВЕТРА

Через два часа бодрого шага дорога, которая виляла между прибрежными холмами, все-таки решилась перестелиться на другой берег. К удивлению путников, брод оказался замощенным все тем же камнем.

— Или река появилась позже дороги, — предположил Тару, снимая сапоги, — или строили ее очень старательные мастера. Но я бы предпочел мост.

— Вряд ли кто-нибудь ее строил, — заметил Кай, поглядывая на небо.

— Что ты хочешь там увидеть? — обеспокоился Эша, который старался больше приглядывать не за дорогой, а за зеленоглазым, словно именно от него исходила опасность.

— Однажды Непиш сказал мне, что шуметь в горах не стоит, — объяснил Кай. — Но если я не смогу обойтись без шума, то должен знать, что твари, которые обитают в ближних скалах, не самые опасные летуны в округе.

— Не скажу, что эта новость мне по вкусу, — сплюнул Эша и проводил взглядом уносящийся течением реки плевок. — Будь эти твари чуть умнее, наш пепел уже бы развеивался ветром. А в моем представлении — чем враг умнее, тем он опаснее.

— Враг играет с нами, Эша, — подала голос Илалиджа. — Мы заняты тем, что отбиваем стрелы, а надо бы добраться до лучников.

— До узников, — поправил Илалиджу Кай. — До узников, которые много лет назад расставили силки и ловушки, не предполагая, что их придется преодолевать их же спасителям.

— Тогда кто наш враг? — поднял брови Течима. — Или врага вовсе нет? Есть только силки и ловушки?

— Враг есть всегда, — произнес Тару, входя в воду. — Поверьте мне, много раз случалось так, что настоящим врагом оказывается тот, с кем ты ешь из одного котелка.

— Что ты хочешь сказать? — побледнел Усанува.

— Ничего, — наклонился, побрызгал водой лицо старик. — Только то, что у меня была длинная и непростая жизнь. Однако надо обуваться и идти

дальше, пока моя жизнь еще длится. К тому же ветер усиливается, а ну как он принесет дождь? Дождь лучше встречать под крышей.

Ветер и впрямь усилился. Трава, стоявшая по обе стороны дороги стеной, заколыхалась, как море в волнение. Невидимые, сносимые ветром, гудели пчелы, где-то высоко голосила неразличимая птичка. Но туч пока что не было, желтое и холодное небо накрывало Запретную долину.

— Не может быть, — продолжал бормотать Эша. — Первый месяц весны. И что? В одном краю — спелые хлеба, в другом — луга в пояс. Может быть, тут и зимы нет? И вот если это все морок, а мы бы пошли сюда зимой, да разделись бы от жары, да добрались бы до самой Анды, да освободили этих двенадцать умников, что вляпались в ловушку на тысячи лет, и что? Морок бы развеялся, а мы, раздевшиеся от жары, на морозе и во вьюге? Хорошего было бы мало.

— Там, за горами, в деревне, где праздник, хорошо, — мечтательно заметил Шалигай. — Такой морок мне по вкусу. Если у нас ничего не получится и я выберусь отсюда, на тот год опять приду. Кай один заходил в долину, значит, и я смогу. Но в Танату эту заходить не буду. Сразу в деревню пойду. Столько там молодок! Одна другой лучше! А вино? А выпечка? Нет, хороший был морок. Годный!

— Ты бы лучше не о молодках мечтал, — хмурился Тару, — а головой вокруг крутил. Смотри! Трава такая, что стаю волков скроет, не приметишь.

— Нет тут волков, — покачал головой Кай и посмотрел на Арму. — На ходу насторожь можешь раскидывать?

— Зачем тебе? — не поняла Арма, отчего-то залившись румянцем. — Ты же и сам не хуже меня опасность чуешь. В темноте-то уж точно видишь.

— Чую-то я чую, — кивнул Кай, — но точно разобрать не могу. Вот только что показалось, что впереди два сиуна, а теперь ни одного не могу разобрать.

— Так ты их чувствуешь? — сдвинул брови Эша.

— Только тогда, когда они этого хотят, — ответил Кай. — Сейчас нет. Они закрылись.

— Это как же? — не понял Течима. — Я горазд верить твоим способностям, зеленоглазый, но как же это закрылись? Они что, ракушки речные?

— Да уж способнее ракушек, способнее, — уверил кусатара Кай. — Прибавим шагу. Деревня впереди.

Десятка три глинобитных изб, крытых соломой, стояли на холме, окруженном парой оврагов. Верно, водяные потоки, взрезавшие степную землю, наткнулись на пласт известняка, разбежались в стороны, размывая глину, и сомкнулись только тогда, когда белокаменный кряж остался позади. Теперь уж и склоны оврагов захватила трава, разве только под самой деревней проглядывали в обрывах зеленоватые глыбы, но на самом холме вся трава была выкошена, вдобавок через овраг имелся вполне себе добротный широкий деревянный мост, хотя сама дорога в деревню не заворачивала, уходила вдоль оврага к западу.

— Однако мудро, — пробормотал Эша. — Степные пожары не страшны.

— Копыта, — наклонился над досками Тару. — По этому мосту часто проходят лошади. И много!

— Наверное, это деревня коневодов? — предположил Кай.

— Только коней не видно, — заметил Усанува. — И коневодов тоже.

Коневодов и впрямь не было. Ни единой души не было видно ни возле домов, ни на огородах, ни у колодца, нигде. Причина стала ясна уже через несколько минут. Отряд перешел через мост и сразу за околицей наткнулся на первый труп. Босой селянин в льняных портах лежал в луже крови. Кай перевернул тело. Арма подошла ближе. Горло несчастного было рассечено от левого уха до правой ключицы.